Осколки неба, или Подлинная история "Битлз" - [106]

– Джон! – воскликнула Милли Сатклифф. – Неужели это ты? Как вырос… Давненько же я тебя не видела. Живем в одном городе, а ты совсем не заходишь…

Джон посмотрел на нее изумленно.

– Только не ври, что у тебя не было времени. Всегда можно найти минутку, зайти к старым друзьям… Ну, так чем же ты сейчас занимаешься?

– А вы разве не знаете? – осторожно спросил Джон.

– Откуда? Ты же не заходишь…

– Ну… Мы по-прежнему играем рок-н-ролл, – запинаясь начал Джон.

В глазах миссис Сатклифф мелькнула жалость:

– Разве на это можно жить?..

– Вообще-то, можно. Мы добились кое-каких успехов… Пластинки записали… – Он вдруг почувствовал, что готов заплакать.

– Что-то не так? – забеспокоилась Милли.

– Да нет, все нормально… Все нормально… – он замолчал. Тактично молчала и миссис Сатклифф.

– Я… – начал он. – Я… Простите меня. Простите…

– За что, Джон? – она ласково погладила его волосы.

– Пожалуйста… За Стюарта… Он должен был… – Джон задохнулся, не в силах произнести больше ни слова.

– Я сейчас принесу воды, – засуетилась она, – посиди, посиди…

Милли Сатклифф вышла из комнаты, и Джон тихо застонал, вложив в этот звук все нахлынувшие на него чувства. И тут же, взяв себя в руки, вытер глаза, выпрямился и посмотрел в окно.

И увидел небо. Впервые за тысячу лет. Он уже давно привык смотреть только сверху вниз. А ведь небо намного больше, чем все то, что можно увидеть на земле.

Вскочив на ноги и отряхивая с себя солому, Патти возмутилась:

– Ну, все! Я так больше не могу! Твоя хижина не только плавучая, но и вонючая! Мы живем тут… Нет, мы прозябаем тут уже целую неделю! Надоело! У меня, кажется, началась морская болезнь, меня все время тошнит!

– А, может, ты беременна? – спросил Джордж, садясь в позу лотоса.

– Еще чего! Только не здесь!

– Я тебя и не заставлял ехать в Кашмир. Оставалась бы в Лондоне. С Эриком.

– Неужели ты вообще не умеешь ревновать?

– К Клэптону? Он же тебе нравится.

– И что, если бы я с ним… То ты бы…

– Я же тебя люблю.

– Если бы не это, я бы уже давно вернулась в Лондон.

Патти вздохнула и легла обратно на циновку рядом с Джорджем.

– И все-таки, я не понимаю, Джордж, – сказала она уже более миролюбиво, – зачем тебе сдалась эта Индия? Рави Шанкар, конечно, очень добрый человек, но ведь он смотрит на тебя как на бестолочь. Ты никогда не научишься играть на ситаре. А если и научишься, то зачем?

– Дело не в ситаре. Ты видела, какое здесь чистое небо? Мириады звезд. Нас часто называют звездами. Я нашел место, куда падать. Сейчас, здесь, я к Нему ближе, чем кто-либо.

– Вообще-то мне иногда тут тоже нравится, – сменила гнев на милость Патти. – Но эти ламы не доведут тебя до добра. Они творят с собой ужасные вещи. Просверливают в черепе дырки, рисуют на себе какие-то кружочки и крестики… А главное, они не хотят иметь детей. Это же неправильно.

– Ты слишком много думаешь о плоти, – отметил Джордж.

– А ты, как будто, не думаешь? По десять раз на день…

– Грешен, грешен, – потупился Джордж. – Однако, все в руках Божьих. А? – И он придвинулся к Патти поближе. – Если бы Он этого не хотел, то я бы, наверное, тоже?..

В Ливерпуле Джон получил приглашение от Дика Лестера на участие в съемках фильма «Как я выиграл войну». Роль чудаковатого солдата Грипвида, совсем не желающего воевать, приглянулась ему. А главное, тут он мог показать себя не как «один из „Битлз“», а как некто вполне самостоятельный. И, со съемочной группой, он отправился сначала в Западную Германию, а затем в Испанию, в местечко Алмерия.

Однажды, в разгар съемок, в треллер Джона постучали. Отперев, он увидел до боли знакомую носатую харю.

– Какими судьбами?! – поразился он.

– Да вот, решил тебя навестить, – добродушно улыбался Ринго. – Джордж – в Индии, Пол пишет музыку к какому-то кино, а ты, как я погляжу, стал заправским актером?

– О! И Морин тут, – Джон помахал стоявшей в отдалении, под навесом, жене Ринго, – а где сыночек Зак? В приют сдали?

– В Ливерпуле, – пропустив дурную шутку мимо ушей, ответил Ринго. – У родственников.

Морин подошла к ним, прикрывая глаза от солнца.

– Слышь, женушка, – повернулся к ней Ринго, – надо мне такие же очки, как у Джона, купить. Они сейчас самые модные.

– С каких это пор? – удивился Джон, в тайне гордившийся тем, что имеет смелость носить на лице такую неказистую вещь.

– Да, с тех пор, как ты их надел, – пояснил Ринго.

– Писаки… – процедил Джон. – Ну, а вы-то что здесь делать собираетесь?

– Дурака валять, – вмешалась Морин. – Ему, понимаете ли, приспичило посмотреть корриду. Что ты, быков что ли не видел?! Да у моего деда на ферме их тысяча штук! Коровы и коровы, только кобеля! Я, главное, говорю ему, – затараторила она, обращаясь к Джону, – «поедем в Венецию, там гондолы по городу плавают», а он мне: «что ты, лодок не видела? Их у нас в порту, в Ливерпуле, тысяча штук…» Совсем он с вами глупый стал. Но ничего, я из него человека сделаю…

Ринго с гордостью посмотрел на Джона:

– Понял? Твоя так не сможет.

Места для почетных гостей находились вплотную к арене. Считалось доброй приметой, если на твою одежду попала хоть капля крови поверженного быка.

Пикадоры, матадоры и тореадоры с неизменным успехом заваливали огромных животных, их туши со смертоносными пиками в холках оттаскивались в сторону с помощью лошадей. Испанцы веселились вовсю.