Осколки - [15]
Все, силы закончились. Даже злиться не могу:
— Самое нелепое, что только можно вообразить, это мое участие в том, о чем я не имею ни малейшего представления!
На язык просятся и более грубые выражения, но удается сдержаться. Как я могу быть Направляющим, если сам не способен оборачиваться? Все равно, что просить слепого рассмотреть птицу, летящую в небе, а немого — спеть песню. В тот раз я действовал наобум, всего лишь помогая вспомнить, не задумываясь о последствиях и цене, которую заплачу. Стыдно признаться, но мной руководила страсть прикоснуться к чему-то новому и доселе неизведанному, попробовать свои силы в магических сферах. Если ко всему перечисленному примешивалось желание выполнить данное старому другу обещание, то оно составляло отнюдь не существенную часть странной смеси чувств и мыслей, заставившей забыть о риске.
Шадд’а-раф не пытается прекословить, просто смотрит на меня, каждой черточкой лица показывая, как относится к истерике, удостоившей его скромную надежду. Могу дословно угадать фразы, оставшиеся за запертыми губами: «Он всегда так поступает: сначала отказывается, а потом все же делает… Я знаю: он сможет… Если не он, то никто…»
И в череду размышлений вклинивается: а почему он так хочет вовлечь меня в свои семейные проблемы? Здесь что-то кроется. Нелицеприятное. Возможно, не подлежащее огласке. Надо выяснять.
Отбрасываю в сторону обиду:
— Почему она не может обернуться?
— Ирм — полукровка, — коротко отвечает старик.
Ирм? Так ее зовут. Что ж, красивое имя. Подходящее для рыжей малышки.
— Это не причина. Точнее, причина, но не основная. Я слушаю дальше!
— Ее мать — линна.
— Что?!
Хлопаю ресницами. Линны — лесные кошки Северного Шема, но дело не только и не столько в этом, сколько…
— Что заставило тебя пойти на преступление?
Янтарные глаза даже не вздрогнули.
— То, что заставляет всех нарушать правила. Страсть.
Наверное, никогда не пойму это утверждение до конца. До самой последней крошечки смысла. Потому, что не могу позволить страстям одержать верх над разумом. Теперь не могу.
Как все было просто и легко еще год назад! Не нужно было взвешивать причины и следствия, не нужно было все время помнить о Пустоте и о разрушениях, которые начнутся, если она вырвется на свободу. Сейчас впору пожалеть о беспечно и бессмысленно прожитых днях. Днях, которые можно было потратить на получение знаний, а не на напрасные поиски того, что все равно пришлось выбросить.
Страсть, говоришь? Она не может служить оправданием.
— Ты думал о том, что получится в результате?
— Нет, dan-nah. В такие моменты… не думают, а действуют.
Досадливо морщусь.
— Неужели? И даже на грани сознания не возникает мысль остановиться и взвесить все «за» и «против»?
Легкое движение плечами, похожее на признание совершенной ошибки.
— Вот уж, действительно, самонадеянность… Хорошо, оставим в покое прошлое. А что делать с настоящим?
— Мне не известно решение, dan-nah. Поэтому я пришел к вам.
— И чем я могу помочь?
— Я верю, что вы найдете путь там, где все остальные оказались бессильны. Потому что не любите смотреть сверху вниз.
Я проснулся оттого, что кто-то мягкий и теплый привалился к моему боку. Проснулся, открыл глаза и долгое время смотрел в темноту, пытаясь вспомнить, где нахожусь. Получилось, но с заметным трудом. Это мой Дом. Моя комната. Моя кровать. Но почему в ней кроме меня есть еще кто-то?
Рассеянный свет луны молочным сиянием окутывал сладко сопящую рядом фигуру, от которой явственно пахло корицей и яблоками. Ах да, это Ирм, за ужином злоупотребившая пирогом. Наверное, ей стало одиноко одной, и девушка отправилась искать знакомое лицо.
Волосы кажутся серебряными, а не золотыми. С прядями черненого серебра. Длинные ресницы подрагивают в такт дыханию, а губы словно шепчут что-то. Левая рука лежит на моей груди, безвольная и податливая. Сжатая в трогательный кулачок. Беззащитная…
И почему я отказался от той, самой первой мысли? Кто мне мешает прямо сейчас, здесь, не тратя время зря, взять то, что само идет в руки? Ее плоть свежа и упруга, аромат кожи нежен и притягателен, а душа так невинна… Отказа не будет: она просто не поймет, что происходит. А когда испугается, будет уже поздно сопротивляться. Да и как она сможет противиться? Достаточно сжать пальцы посильнее на гладком горле, поблизости от ключевых Узлов Кружева, и девушка станет достаточно покорной, чтобы доставить мне…
Это мои мысли?
Мои?
Эй, подружка, скажи: я, и в самом деле, ОБ ЭТОМ думаю?
Жду ответа, но внутри и снаружи меня тишина остается нетронутой.
Куда делась Мантия? Она никогда не спит и никуда не уходит. Почему же я не слышу ее голоса? Что случилось? Может, мне снится кошмар?
Сжимаю кулак так плотно, что ногти вонзаются в ладонь. Нет, не сплю. Но и проснувшимся себя не чувствую. Словно легкая, но мутная кисея опутала мысли и ощущения: вроде и вижу мир вокруг, но не нахожу в его облике привычных очертаний. И девица рядом…
Пухлые губы приоткрылись: Ирм облизнулась во сне. А мне вдруг захотелось впиться в эти бледные лепестки. Зубами. Так захотелось, что правая рука потянулась и…
