Осколки - [33]

Больше всего мне будет недоставать его по торговой части: он умеет привлекать покупателей, – и по части юмора: он приятный собеседник.

Когда совсем рассвело, явились вместе Айриш, куда менее способный и куда более скромный, и Памела Джейн, нервная и вечно недовольная собой. Они принялись шумно восхищаться яхточкой, и уязвленное самолюбие Гикори было исцелено. Между ними воцарилось привычное согласие, но я не очень рассчитывал на то, что оно продержится долго.

Весь этот день я изготовлял флакончики для духов в форме минаретов взамен тех, что мы распродали на Рождество. Все трое моих учеников смотрели, как я это делаю, и помогали, чем могли. Флаконы – вещь несложная, я делал их по восемь штук за час, используя по очереди синий, бирюзовый, розовый, зеленый, белый и фиолетовый цвета и рядами расставляя готовые изделия в отжигательных печах. Быстрота так же необходима профессионалу, как и пространственное воображение, а зима в Котсволдских холмах – самое подходящее время для того, чтобы готовить запасы для летних туристов. А потому я трудился не покладая рук с утра до шести вечера. От яхточек я перешел к бутылочкам, а от бутылочек – к рыбкам, лошадкам, кубкам и вазочкам.

В шесть вечера, когда моя полувыдохшаяся команда доложила, что все шесть печей заполнены до отказа, я отправил их по домам, прибрался в мастерской и приготовил все к завтрашнему дню. Вечером Кэтрин Додд, сменившаяся с дежурства, прикатила в Бродвей, забрала своего пассажира и повезла его домой. На этой неделе детектив-констебль Додд каждую ночь, когда могла себе это позволить, спала в моих объятиях, в моей постели, и неизменно уезжала прежде, чем пробуждались наши ближние. Но за все это время нам так и не удалось выяснить адрес Адама Форса.

В пятницу, через три дня после того, как Уортингтон и Мэриголд радостно отбыли в Париж, грядущие выходные не сулили мне никаких развлечений, кроме моего стеклодувного ремесла: утром Кэтрин отбыла на ежегодную встречу школьных друзей.

И вечером того же дня Бомбошка, видимо, стосковавшись по ежедневным ссорам с Мартином, подкатила на своем «БМВ», битком набитом шумными ребятишками, к моему магазину в Бродвее, чтобы забрать меня к себе.

– На самом деле, – призналась Бомбошка по дороге к моему дому на холме – я поставил ей на вид, что мне необходимо запастись прозаичной сменой белья, – на самом деле Уортингтону не нравится, что вы живете тут один.

– Уортингтону?!

– Ну да. Он нарочно позвонил из какого-то городка к югу от Парижа и сказал, что в прошлое воскресенье на вас набросилась целая банда – прямо в Бродвее, вечером, когда люди собак выгуливают. А уж этот ваш дом, такой уединенный, прямо-таки напрашивается на неприятности.

И еще он сказал, что Мартин бы непременно взял вас к себе.

– Ну, это он загнул! – возразил я. Однако, когда мы прибыли к дому Бомбошки, я посвятил вечер тому, что научил детей играть в игру «Найди оранжевый баллончик и шнурки от кроссовок».

– Но они же уже рассказали полиции все, что знали! – протестовала Бомбошка. – Ничего полезного они не найдут.

– А потом, – сказал я, мягко игнорируя Бомбошку, – мы поиграем в «Найди письма к папе от человека по имени Форс». Разумеется, за каждое найденное сокровище будут выдаваться призы.

Детишки с энтузиазмом играли в новую игру до тех пор, пока не пришла пора ложиться спать. Я подогревал их энтузиазм регулярными раздачами призов (то бишь монеток). Когда орда отпрысков Мартина с шумом удалилась наверх, я разложил их последние находки на столе в «логове» Мартина.

Я видел, как ребята непринужденно рылись в местах, куда мне бы и в голову не пришло заглянуть. Улов оказался богатый. Быть может, самой впечатляющей добычей был оригинал письма, копию которого прислал Мартину Виктор.

Оно начиналось со слов «дорогой Мартин» и дальше слово в слово повторяло то, которое я уже видел, только подпись была другая: вместо напечатанного на принтере «Виктор Уолтмен Верити» там было написано от руки «Адам Форс».

– Дети нашли это письмо в столе Мартина, в потайном ящике, – сказала Бомбошка. – Даже я не знала, что у него в столе есть потайной ящик, – а дети знали!

– Хм… А что еще из этого лежало в ящике? Бомбошка сказала, что пойдет и спросит, и вскоре вернулась со старшим, одиннадцатилетним Дэниэлом. Дэниэл легко открыл спрятанный ящик и поинтересовался, не полагается ли ему за это дополнительное вознаграждение. Он пояснил, что в ящике еще много всего, потому что письмо лежало на самом верху и дальше рыться он не стал: ведь целью игры было именно письмо папе от некоего Форса.

Конечно, никаких следов оранжевого баллончика и похожих шнурков от кроссовок они не нашли.

Я охотно вручил отроку еще один приз. Потайной ящик оказался шириной во всю столешницу и в четыре дюйма глубиной. Дэниэл терпеливо научил меня открывать и закрывать его. Наблюдательный и смышленый парнишка с радостью поделился со мной остальными секретами, тем более что я давал ему монетку за каждый тайник, даже если в нем ничего не было. Дэниэл нашел четыре тайника и теперь радостно позвякивал монетками в кармане.

Бомбошка порылась в ящике стола и, к своему смущению и изумлению, обнаружила тонкую пачку любовных писем, которые Мартин спрятал от нее. Она уселась с ними на черный кожаный диван и расплакалась крупными редкими слезами. А я принялся объяснять ей, что этот потайной ящик – никакой не потайной, а самая обычная деталь современного письменного стола.