Осколки души. Том 3 - [18]

— Не вижу никаких причин для остановки боя. — холодно заметил Морозов. — Или вы рассчитывали, что только одна из сторон будет вести себя нечестно?

— Эмир Мустафа — признанный рыцарь-баронет стихии природы! Его сила явственна и не оспорима, а этот… Лансер, использует что-то непонятное! — чуть не с кулаками набросилась на инквизитора испанская принцесса, но стоило Морозову повернуть в ее сторону голову, как девушка сжалась под ледяным взглядом.

— Эмир, вы сдаетесь? — холодно спросил инквизитор.

— Разве этот верблюдоеб может сдаться? Ему же тогда ни одна овца не даст. — с удивлением спросил я, достаточно громко чтобы расслышали все. Пожалуй, все же переборщил, но на такое оскорбление Мустафа не мог не ответить. Вот только и вперед сломя голову бросаться не собирался. Опытный.

Эмир на несколько секунд замер на месте, а вот лозы вокруг него взвились в воздух, постоянным мельтешением создав плотный защитный купол. Учитывая, что, применяя дар богов он не тратил сил, такой прием он мог поддерживать часами. Еще хуже — это всего одна из трех форм. Стена — ядовитая пыльца или споры. Волна — стебли лиан, которыми он так ловко пользуется. Есть ил у него импульс? Проверять не хотелось.

Выждав, пока перед глазами перестанет двоится, я начал осыпать противника сверлами. Закрученный водяной болт, получивший ускорение воздушным потоком, вполне мог сравниться в скорости с пулей, а по убойной мощи, за счет веса и объема, значительно превосходил как пистолет, так и винтовку. Но растительная броня эмира выдержала напор.

Стебли рвались, лопались — разлетаясь множеством волокон, но на их месте в то же мгновение появлялись новые. Обманки не помогали — мельтешащие ростки перекрывали все тело эмира, двигаясь с такой скоростью, что становились почти невидимы, словно лопасти вертолета. Но у всего есть свои отрицательные стороны.

Купол Мустафы неожиданно для него и окружающих взорвался — разлетаясь в разные стороны. Двигаясь на жуткой скорости, его лозы напоролись на закрученные и охлажденные до предела струи воды, едва выбивающиеся из-под земли. Мгновения растерянности эмира мне хватило чтобы прыгнуть вперед и нанести строенный удар.

Оскалившись, враг отбил болт, нацеленный в голову ятаганом, и заблокировал водяной клинок у самой груди кортиком, но настоящий выпад пропустил. Лезвие кинжала Локи вошло в лучевую кость левой руки, разрывая ткани, и чтобы не лишиться кисти эмир отпрыгнул, напоследок отмахнувшись саблей. Вот только я свой цели добился и на песке остался лежать кортик, пробивший мою водяную броню и чуть не лишивший меня жизни.

Подцепив его носком левого ботинка, я подбросил кинжал и в воздухе поймав за рукоять внимательно осмотрел лезвие. Странная с зеленоватым отливом сталь, богато украшенная рукоять, зато форма лезвия крайне простая, вблизи стало понятно, что это больше стилет, чем кинжал — длинный и граненый.

— Вор! Верни мне кинжал! — выкрикнул Мустафа, и я заметил, как зеленоватое свечение охватывает его левую руку, а рана быстро затягивается. Ого, значит он не только травить, но и лечить в состоянии. Это может стать проблемой, особенно при длительной схватке. Я такого не умею, по крайней мере пока. Надо будет изучить этот вопрос.

— Вернуть? Что ты там блеешь? — насмешливо спросил я, примеряясь к оружию. Теперь понятно зачем они его носят. Кажется, я видел подобную безделушку на поясе погибшего цесаревича. Если подобное оружие может противостоять силам богов, это очень интересный прецендент. А можно ли его создать? Если да, то как?

— Заканчивайте. — потребовал Морозов, и мне пришлось с ним согласиться. Но за все те оскорбления, которые мне нанес эмир, и которые успел ему вернуть я, арена должна вдоволь напиться крови. Иначе другие попробуют моей крови. Жаль конечно, что убить Мустафу я не могу, потом возникнут проблемы. Но, возможно, я смогу его использовать.

— Теперь потанцуем. — еще шире улыбнувшись я подкинул оба кинжала в воздух и поймав точно за рукояти бросился вперед. Вот только вместо одного меня, по арене сейчас бежало пятеро. Эмир поспешно расширил облако яда, но я уже понял, что он так ориентируется в пространстве, ощущая объем, и все дубликаты ощущались полноценными копиями.

Вовремя сообразив, что не может определить какой я — настоящий, Мустафа послал вперед ядовитые плети. Ударил крест на крест, словно хлыстом перекрывая большую часть арены. Я сумел перерубить часть стеблей, но две из иллюзий осыпались на землю водяными брызгами. Осталось еще три, и их встретил частокол лоз, сплошной стеной вставший между мной и противником. Не замедляя движения, я срубил их водяным серпом, и чуть не попал под контратаку.

Отгородившийся от меня противник за секунды обвил себя плотным доспехом из лозы, разом прибавив в полметра в росте и ширине плеч. Вместо ятагана у него в руках оказался гигантский двуручный меч, с загнутым словно у сабли лезвием. Большего, кроме зеленоватого свечения по всей длине, об этом тесаке сказать было нечего.

Отскочив от удара двуручника, которым гигант с легкостью бил одной рукой, я послал несколько сверл в его торс, грудь и ноги, так чтобы отбить все снаряды разом не получилось. Но эмир и не собирался, он лишь нарастил толщину брони, так что пробившие первые слои болты завязли в следующих.