Оскар Уайльд и смерть при свечах - [7]

— Эта леди впустила вас вчера в дом? — спросил Конан Дойл у Оскара, когда мы выбрались из кэба.

— Нет, ничего общего, — ответил Оскар, поклонившись невероятной женщине, которая неуклюже поднялась на ноги. — Думаю, мы можем предположить, что сегодня эта славная леди впервые оказалась около дома номер двадцать три.

— Совершенно верно, сэр, — сказала женщина и присела в реверансе, продемонстрировав нам маленькое страусовое перо, украшавшее шляпку.

— Отличная работа, Оскар, — похвалил его Дойл. — Шерлок Холмс мог бы вами гордиться.

— Я думаю, Оскар, что даже доктор Ватсон это бы понял. В одной руке леди держит страницы, вырванные из путеводителя, а в другой связку ключей, с которыми очевидным образом не знакома. Сегодня первое число месяца, первое сентября, или день…

Оскар повернулся к женщине, которая тут же пробормотала: «Святого Жиля» и снова сделала реверанс.

— Сегодня ее первый день на новом месте работы — отсюда шляпка, самая лучшая из всех, что у нее есть. Леди хочет произвести хорошее впечатление. Я прав, миссис О’…

— О’Киф, сэр, — сказала дамочка, присев перед нами в третий раз.

— Вы знакомы с леди? — спросил Конан Дойл.

— Я ничего о ней не знаю, — весело ответил Оскар, — если не считать того, что она вдова, недавно приехала из Дублина, где работала костюмершей в театре и одевала самых знаменитых дам Ирландии, сейчас же решила попытать счастья в столице империи. У нее все получится, вы со мной согласны? Не вызывает сомнения, что миссис О’Киф обладает сильным характером, хотя, конечно же, устала после того, как сегодня утром пришла сюда пешком от самого Ладгейт-Серкус.

Миссис О’Киф и Конан Дойл смотрели на Оскара, широко раскрыв глаза от изумления.

— В это просто невозможно поверить, Оскар, — сказал доктор. — Вы наверняка с ней знакомы, иначе просто не может быть.

Оскар рассмеялся.

— Да ладно вам, Артур, это же элементарно — обычная наблюдательность и дедукция. Я всего лишь следую правилам мастера. Прошу мне поверить, теперь, когда я познакомился с вами, мое сердце отдано Холмсу!

Должен сказать, я тоже был потрясен.

— Как вам это удалось? Расскажите нам, — попросил я.

— Не стоит проливать свет на волшебство, Роберт. Раскрытый трюк иллюзиониста теряет свою привлекательность и становится неинтересным.

— Расскажите, Оскар, — настаивал я.

— Я думаю, вы умеете читать мысли, сэр, — от удивления миссис О’Киф заговорила шепотом.

— Нет, славная леди, к сожалению, — добродушно ответил Оскар. — Знаете, я тоже родом из Дублина, — продолжал он, повернувшись к ней, — и сразу узнал ваш выговор. Еще я заметил маленький крестику вас на шее и сделал вывод, что вы добрая католичка. Следовательно, знаете все дни ваших святых. Кроме того, не вызывает ни малейших сомнений, что вы никогда не оставили бы мужа без присмотра — если только его не забрал у вас Господь. Ваш замечательный наряд, состоящий из столь интересно подобранных противоположностей, подсказал мне, что прежде его детали составляли театральные костюмы и были подарены вам ведущими актрисами, у которых вы работали костюмершей. К тому же яркий грим тоже говорит о вашей принадлежности к артистической среде. Но вы больше привыкли наряжаться вечером, а не днем.

— А как вы догадались, что я пришла пешком от Ладгейт-Серкус?

— Господа О’Доннован и Браун, чья контора находится на Ладгейт-Серкус, являются самыми известными в Лондоне поставщиками прислуги с Изумрудного острова.[12] Благодаря их стараниям у нас на Тайт-стрит тоже появилось несколько горничных. Я полагаю, что утром вы первым делом забрали у них ключи от этого дома и отправились сюда пешком, но по дороге немного заблудились.

— Поразительно, Оскар, просто нет слов, — пробормотал Конан Дойл и в восторге захлопал в ладоши.

— Но, Оскар, как вы узнали имя леди? — спросил я.

— Я не знал ее имени, — ответил он и широко ухмыльнулся, продемонстрировав нам неровные желтоватые зубы. — Всего лишь сделал предположение. Больше половины фамилий в Ирландии начинается с буквы «О». Мне повезло, и я угадал.

— Вы действительно умеете читать мысли? — повторила свой вопрос ирландка и, охваченная благоговением, едва не преклонила перед нами колени.

— Нет, милая леди, — ответил Оскар и еще больше удивил нас, добавив: — Я музыкант и время от времени пользуюсь гостиной на втором этаже, где репетирую вместе со своими коллегами. Доктор Дойл и мистер Шерард только что вошли в мое трио и приехали, чтобы осмотреть помещение. Сейчас мы работаем над «Дивертисментом ми-мажор» Моцарта. Не могли бы вы оказать нам любезность и открыть для нас дом?

Когда миссис О’Киф принялась искать нужный ключ, Конан Дойл сказал:

— Оскар, вы приводите меня в недоумение. Я вас совсем не понимаю.

Оскар снова рассмеялся, громче, чем раньше, но его смех был каким-то бесцветным.

— Я сам себя привожу в недоумение, — сказал он. — Вот я стою на тротуаре и играю в детские шарады, в то время как мне предстоит показать вам сцену, наполненную ужасом, которому нет равных. Порой я себя совсем не понимаю.

Глава 3 Каули-стрит, 23

Дом номер двадцать три на Каули-стрит был двухэтажным и выходил фасадом на улицу. Его построили из красного кирпича в восьмидесятых годах восемнадцатого века как часть террасы скромного жилого дома, предназначенного для клерков и хористов Вестминстерского аббатства. Снаружи он обладал некоторой значительностью, внутри же оказался пустым, лишенным мебели и какой-либо индивидуальности в планировке; к тому же здесь было невероятно душно. Миссис О’Киф наконец разобралась с ключами и замками и впустила нас в тесную, не больше караульной будки, прихожую. Прямо перед нами начиналась крутая лестница, узкая и не застеленная дорожкой.