Оскал дракона - [58]

— Размышляя об этом, — продолжил Воронья Кость, — Дил уснул, а проснулся от того, что упавший с дуба желудь угодил ему в лоб. «Ага! — воскликнул он. — Теперь я постиг мудрость Одноглазого, и если бы мир был создан в соответствии с моими представлениями о мудрости, то я бы уже умер, получив в лоб упавшим с дуба камнем».

Воронья Кость сделал паузу и уставился на священника.

— Никогда больше Дил Уи-ла Шпигелль не сомневался в мудрости Одина, — закончил он, и зал огласился грохотом и криками.

Несколько костей полетели в священника, думаю, не со зла. Паллиг вскочил и поднял руку, чтобы все замолчали; не сомневаюсь, он приложил бы и кулаки к тем, кто обращается со священником столь неуважительно. Он хотел что-то сказать и уже было открыл рот, как внезапно в наступившей тишине громко пустил ветры.

Все осторожно захихикали, Паллиг же сначала побледнел, а затем покраснел. Воронья Кость слегка прокашлялся и смущенно произнес:

— Жил-был один ярл, который однажды громко пернул, и это сломало его жизнь.

Лицо Паллига потемнело, словно туча, но в зале было уже достаточно захмелевших мужчин, которые громкими криками приветствовали новую историю, так что ему пришлось молча сесть, грозно нахмурив брови.

— Итак, это случилось на его собственной свадьбе, — продолжал Воронья Кость. — Невеста ярла была молода, красива и богата, вся в золотых украшениях, и остальные женщины не могли отвести от нее глаз из зависти. В конце концов жених встал рядом с невестой, и годи провел необходимый обряд.

В этот момент священник вскочил и осенил себя крестным знамением, кто-то из присутствующих сделал то же самое, многие стали улюлюкать. О христианских священниках можно сказать многое: что они раздражают, как укусы слепней летом, что удивительно, как с таким ограниченным умом некоторые из них все еще живы; но их никто не назовет трусами. Я редко сталкивался с теми из них, кто не обладал мужеством.

Воронья Кость наградил его одобрительным взглядом, священник успокоился и сел. Тогда мальчишка откашлялся и продолжил рассказ.

— И вот, в самый разгар пира, ярл медленно, с достоинством поднялся со своего кресла, — произнес он и умолк, оглядев затаивших дыхание слушателей. — И в этот миг, — продолжал он неторопливо, — ярла угораздило громко и раскатисто пернуть, а все из-за того, что он слишком много съел и выпил. Это прозвучало так, словно Тор пустил ветры, сокрушающие все на своем пути.

— Кажется, я знаю этого ярла, — раздался чей-то возглас из полутемного зала, и Паллиг поерзал на высоком кресле, с трудом изобразив на хмуром лице некое подобие улыбки.

Воронья Кость помолчал немного, и затем продолжил:

— И конечно же, это стало большим оскорблением для невесты и ее родни, но в страхе перед кровавой враждой, потерей приданого, да и просто из боязни испортить хороший день, все гости немедленно повернулись друг к другу и громко заговорили, притворившись, что ничего не произошло и они ничего не слышали. Полумертвый от стыда ярл покинул свадебный зал, словно ему нужно было отлучиться по нужде, он вышел во двор, оседлал кобылу, и горько плача от досады, поскакал куда глаза глядят. Спустя какое-то время он достиг Доврефелла, проехал мимо и направился дальше на север, пока не наступила зима и не выпал снег; тогда он принес лошадь в жертву, поселился среди саамов и прожил там несколько лет.

— Наверняка там ему было хорошо, — раздался чей-то хриплый голос, — потому что саамы — большие мастера пускать ветры.

На говорящего зашикали, и Воронья Кость продолжил свою историю.

— В конце концов наш несчастный ярл затосковал по родине, как любовник по своей любимой в разлуке, он отдал бы жизнь, чтобы вернуться. Тогда он покинул саамов, ни с кем не попрощавшись, оделся в тряпье провидца и отправился в долгое путешествие. Он испытал тысячи трудностей — умирал от голода, жажды и усталости, он встретился с тысячью опасностей — троллями, змеями и драуграми. И вот, со слезами на глазах он добрался до своей деревни. Ярл шел между домами, и его не никто не узнал, ведь он выглядел как обычный бродячий провидец.

Воронья Кость умолк, никто не издал ни звука, не вздохнул и не пошевелился.

— Конечно же, он был очень рад, что вернулся домой, и стал думать, как объявить всем о своем прибытии; как покаяться за свой глупый побег по такому пустяковому поводу, о котором уже никто бы и не вспомнил через день или два. И вот, он, размышляя, как лучше поступить, он проходил мимо одного дома и услышал голос девушки, которая спросила: «Мама, скажи, в какой день я родилась? Я вижу на улице бродячего провидца и хочу, чтобы он предсказал мне судьбу». Мать тут же ответила: «Дочка, ты родилась в тот вечер, когда пернул старый ярл». Как только он услышал эти слова, то как и в прошлый раз, пустился бежать, потому что люди запомнили, что в тот день он пернул, и будут помнить дальше.

Раздался громкий дружный хохот, даже Паллиг не смог сдержать смех. Он снял браслет с руки и великодушно бросил молодому Олафу, тот ловко поймал подарок. Голова скальда упала на грудь, словно увядший цветок, вся напыщенность разом с него сошла.