Оскал дракона - [28]

Я кивнул, и они, спотыкаясь, словно хромые жеребята, начали повторять за мной слова клятвы. Пахло свежей кровью, в их глазах я увидел неистовый блеск.

«Мы клянемся быть братьями друг другу на кости, крови и железе. Гунгниром, копьем Одина, мы клянемся — да падет на нас его проклятие во всех Девяти мирах и за их пределами, если нарушим эту клятву».

Закончив с этим, мы собрали мясо, оставив птицам голову лошади на камне, и спустились на тропу и поспешили догнать остальных.

Абьорн и новые побратимы выглядели довольными, оживленно разговаривая друг с другом, с Ботольвом и даже с Токи, на которого они раньше не обращали внимания, он ведь был просто тощим мальчишкой-трэллем. Они радовались, а я опечалился, потому что знал, как привлекает Одноглазого запах крови и железа и что он не спешит выполнять счастливые чаяния людей.

Часом позже нас настиг берсерк.

Я ничего не видел и не слышал, уперев плечо в задний борт последней повозки, все мое внимание привлекло левое заднее колесо, застрявшее в яме, у нас не было времени выгружать поклажу из повозки, чтобы облегчить ее, и загружать все обратно. Колонна продолжала двигаться дальше, исчезая из виду за поворотом впереди.

Итак, мы с Ботольвом изо всех сил толкали сзади, Финн и Курица уперлись в передние колеса, а маленький Токи кнутом пытался заставить изнуренных лошадей вытащить повозку. Где-то впереди за поворотом остальные медленно продвигались вперед.

— Огрей их как следует хлыстом! — проорал Финн.

— Мерзкая тропа слишком тяжела для повозки, — проворчал Ботольв, и он был прав.

Я с трудом дышал и не мог произнести ни слова.

Затем раздался высокий, пронзительный крик Токи, мы остановились, вытирая пот и тяжело дыша. Обернувшись, мы увидели четырех воинов, внезапно появившихся из-за поворота позади. Трудно сказать, кто удивился больше.

— Ятра Одина…

Финн нашарил в повозке клинок, Ботольв вытащил топор, их оружие лежало рядом, но у меня на поясе болтался лишь короткий сакс. Курица, который хвастался, что был на родине охотником, не растерялся и доказал, что он тоже воин.

Три воина были в простой льняной одежде, с копьями, топорами и при щитах, плечи четвертого, здорового как бык, покрывала огромная, мокрая от дождя медвежья шкура. Он обернулся и подал какой-то знак; один из воинов побежал обратно, но Курица, взобравшись на колесо и балансируя на нем, выстрелил из лука, бегущий воин вскрикнул и рухнул ничком.

Берсерк зарычал, подбросил щит, поймал его одной рукой за край, и закрутив, запустил в нашу сторону, как деревянную тарелку, которую женщина бросает в качестве последнего довода. Курица прикладывал к тетиве вторую стрелу и не видел броска, щит врезался ему в грудь и скинул с колеса, но при этом Курица не издал ни звука. Похоже, удар оказался достаточно сильным, трэлль лежал на земле, задыхаясь и харкая кровью.

Второй воин пустился наутек и исчез за поворотом, берсерк медленно расправил плечи и занес над головой топор. Последний воин стоял немного поодаль, облизывая сухие губы.

— Я Торбранд Храфнссон, — выкрикнул он хрипло, разведя руки в стороны. У него были длинные спутанные волосы и огромная борода, закрывающая рот. Глаза берсерка, как два зверя, хищно высматривали жертву из глубины леса.

— Я убиваю воинов. Я сын волка и медведя, — проревел он.

— Я не хочу кровопролития, — сказал воин, стоящий за его спиной.

Он сделал шаг назад, держа щит, но другая рука была пустой. Торбранд даже не обернулся, презрительно сплюнув.

— Меня знают как убийцу суровых воинов от Дюффлина до Скани, — проорал он, направив топор на нас. — Я — любимец Тора. А ты — Финн Бардиссон, известный как Лошадиная Голова, как говорят скальды, не ведаешь страха. А ты — Орм Убийца Медведя, предводитель Обетного Братства, который нашел все серебро мира. Я вас знаю.

— Тебе недолго осталось на нас смотреть, — сказал Финн, перехватывая клинок и шагая вперед. — И если ты правда о нас слышал, то должен знать, что боги не настолько благосклонны к тебе, как к нам.

— А что насчет меня? — сердито прокричал Ботольв. — Я — Ботольв, меня также называют Имиром. Я из Обетного Братства. Что скажешь обо мне?

— Ты умрешь последним, одноногий калека, — ответил Торбранд.

Мы с Финном быстро двинулись к нему, тогда как Ботольв замер на месте, словно разъяренный кабан, мы оттеснили его, а сами разошлись в стороны. Торбранд, запрокинув голову назад, взвыл так, что изо рта показалась пена.

Затем берсерк шагнул к Финну, но это был обманный маневр. Внезапно он бросился ко мне, а я держал в руке лишь сакс и от неожиданности подскользнулся на грязной осыпи, упав на задницу, что меня и спасло. Топор просвистел на уровне пояса, а я в это время оказался на земле. Лезвие топора пронеслось рядом с моим носом, топор показался мне огромным, как дом, ветер от удара всколыхнул косы и бороду.

Я рванулся прочь, увидев, как Финн пронесся мимо, низко полоснув врага клинком; Торбранд, в бешенстве роняя слюну, с красными, как угли, глазами, вдруг споткнулся и обернулся к Финну, словно испуганный лось. Финн остановился и посмотрел на него. У Торбранда, видимо, было перерезано сухожилие, нога не слушалась, он упал на колено, но тут же поднялся. Удивительно, но я не заметил крови на его ноге, берсерк не чувствовал боли, хотя и не мог нормально двигаться, а Финн легкомысленно прохаживался рядом, думая, что конец поединка уже близок. Так было бы с нормальным человеком.