Осиротевшие берега - [35]
4-й - на высоте 115,6, известной как место, где всю войну наши солдаты держали в неприкосновенности пограничный знак бывшей советско-финской границы. Опорный пункт имел 11 огневых и 2 минометные точки.
5-й - на высоте 93,0, что напротив озера Кайраярви. Этой сопкой заканчивается хребет Муста-Тунтури. Опорный пункт имел 7 огневых и 2 минометные точки.
6-й - на высоте "Безымянной", расположенной в предгорье высоты 122,0. Опорный пункт имел 8 огневых и 1 минометную точку. Здесь был выносной наблюдательный пост командования.
7-й - на высоте 40,1, на берегу губы Кутовая. Опорный пункт имел 6 огневых точек. Со стороны Кутовой к нему подходил ход сообщения.
8-й - на высоте "Блин", восточной озера Чернявка. Это был тыловой опорный пункт на случай прорыва врага на стыках 5, 6 и 7-го опорных пунктов. Пункт имел 4 огневые и 2 минометные точки.
Землянки и огневые точки нашего боевого охранения строились из камня, мха и бревен. Бывший сапер Николай Митрофанович Абрамов рассказывал:
- Кровью нам дались эти точки. Немцы все подходы держали под прицелом. За каждое доставленное на Муста-Тунтури бревно бойцы платили жизнью или ранением. А как построишь опорный пункт в пятидесяти метрах от линии обороны противника? Любой стук - и тут же мина на голову. Приходилось отвлекать егерей ложными взрывами и атаками.
Абрамов свято хранит память о тех днях, о фронтовых друзьях. В семидесятые-восьмидесятые годы он ежегодно посещал хребет. Обошел все построенные саперами объекты, а в 1983 году отметил места расположения наших опорных пунктов красными флагами. Долго развевались на вершинах сопок алые полотнища после его отъезда.
Ветераны-рыбачинцы помнят одну историю, связанную со строительством огневых точек на Муста-Тунтури.
Было это на высоте "Погранзнак". Горные егеря оперативно построили вдоль линии фронта свои пулеметные доты. А наши солдаты должны были сделать то же самое под вражеским огнем. Они прятались за наспех сложенными каменными брустверами и от этого несли большие потери.
Осенью 1942 года на опорный пункт приполз телефонист Фома Шапиро. Это был балагур и выдумщик, непревзойденный мастак писать письма девушкам. Отремонтировав телефонные аппараты и опробовав связь, Фома травил анекдоты отдыхающей смене боевого охранения. Тут один из моряков ему и пожаловался:
- Хорошо тебе, Фома, ты нас повеселишь и уползешь в тыл, а мы тут камни кровью красим. Немец дотов наворотил, а мы локтем от пуль прикрываемся.
- А вам что мешает так же устроиться? - поинтересовался Фома.
- Ясное дело, немец. Только шевельнешься, он, гад, пулеметом шарит, а то и миной угостит.
Фома на минуту задумался, затем спрашивает:
- У вас пара простыней и пара жердей найдется?
- Ты что, со скалы упал? - засмеялись матросы. - Мы ватники не снимаем месяцами. От вшей избавляемся только в тылу, а ты про простыни.
- Олухи вы. Только и можете, что зубы скалить, - огрызнулся Фома. - Я для дела спрашиваю. Вы мне - простыни, я вам помогу дот построить.
- Простыни могут быть в лазарете, он у нас под горой, возле кладбища, - подсказал командир опорного пункта. Только не пойму я вашу затею, товарищ Шапиро.
Фома не поленился, спустился в лазарет, где за самодельный портсигар выменял у врача застиранные простыни. По его просьбе медсестра Аня Зотова тут же сшила их в одно полотно. Затем в ход пошли сломанные санитарные носилки.
Снова забравшись на опорный пункт, Фома натянул белое полотнище между жердей и головешкой из костра нарисовал на нем портрет Гитлера. Фюрер получился на славу: с усиками, фирменной прической, выпуклыми глазами и требовательным взглядом.
Ночью Фома с матросами перетащил свое творение на нейтральную полосу и установил его рядом с погранзнаком, повернув лицевой стороной к немецкой линии обороны.
С рассветом горные егеря увидели перед собой изображение их главнокомандующего. Что делать? Стрелять по фюреру нельзя. Снять не дают русские пулеметчики. Двое суток красовался рисунок Фомы на Муста-Тунтури. За это время под его прикрытием саперы успели построить два отличных дота. И сегодня видно, что они получились добротнее других.
Так вот строились наши огневые точки. А что же немцы? "Музей под открытым небом" хорошо сохранил все элементы фортификационного искусства немецкой армии сороковых годов. Следует заметить, что на данном участке фронта фашисты имели более выгодные стратегические позиции. Как правило, они занимали вершины гор и сопок и контролировали все подходы к нашему боевому охранению.
Немцы использовали более передовую технологию строительства оборонительных сооружений. Штабы, казармы, лазареты прятали в катакомбах, специально вырытых в скалах. При строительных работах применяли электричество, компрессорные установки, металлоконструкции и бетон.
- В октябре сорок четвертого, сразу после нашего наступления, отправил меня редактор газеты на бывшую линию фронта, - вспоминает фронтовой корреспондент военной поры Анатолий Степанович Жданов. - Что поразило? Быт немцев. В землянках кафель, расписные буржуйки, патефоны. На нарах тюфяки с простынями. Кое-где источает запах еще не остывший кофе. Я за всю войну кофе и не нюхал, а тут оно даже в дотах. Видел в землянках и вино.
В 1950 году несколько семей американских пацифистов-квакеров, несогласных с введением закона об обязательной воинской повинности, уезжают жить в Коста-Рику. Их община поселяется в глуши тропических лесов. Шаг за шагом они налаживают быт: создают фермы, строят дороги, школу, электростанцию, завод. Постепенно осознавая необходимость защиты уникальной природы этого благословенного края, они создают заповедник, который привлекает биологов со всего мира и становится жемчужиной экологического туризма.
Это книга о чешской истории (особенно недавней), о чешских мифах и легендах, о темных страницах прошлого страны, о чешских комплексах и событиях, о которых сегодня говорят там довольно неохотно. А кроме того, это книга замечательного человека, обладающего огромным знанием, написана с с типично чешским чувством юмора. Одновременно можно ездить по Чехии, держа ее на коленях, потому что книга соответствует почти всем требования типичного гида. Многие факты для нашего читателя (русскоязычного), думаю малоизвестны и весьма интересны.
Жан-Кристоф Рюфен, писатель, врач, дипломат, член Французской академии, в настоящей книге вспоминает, как он ходил паломником к мощам апостола Иакова в испанский город Сантьяго-де-Компостела. Рюфен прошел пешком более восьмисот километров через Страну Басков, вдоль морского побережья по провинции Кантабрия, миновал поля и горы Астурии и Галисии. В своих путевых заметках он рассказывает, что видел и пережил за долгие недели пути: здесь и описания природы, и уличные сценки, и характеристики спутников автора, и философские размышления.
Вниманию читателей предлагается первая книга трилогии «Утерянное Евангелие», в которой автор, известный журналист Константин Стогний, открылся с неожиданной стороны. До сих пор его знали как криминалиста, исследователя и путешественника. В новой трилогии собран уникальный исторический материал. Некоторые факты публикуются впервые. Все это подано в легкой приключенческой форме. Уже известный по предыдущим книгам, главный герой Виктор Лавров пытается решить не только проблемы, которые ставит перед ним жизнь, но и сложные философские и нравственные задачи.
Приглашаем наших читателей в увлекательный мир путешествий, инициации, тайн, в загадочную страну приключений, где вашими спутниками будут древние знания и современные открытия. Виталий Сундаков – первый иностранец, прошедший посвящение "Выиграть жизнь" в племени уичолей и ставший "внуком" вождя Дона Аполонио Карильо. прототипа Дона Хуана. Автор книги раскрывает как очевидец и посвященный то. о чем Кастанеда лишь догадывался, синтезируя как этнолог и исследователь древние обряды п ритуалы в жизни современных индейских племен.
Александр Степанович Кучин – полярный исследователь, гидрограф, капитан, единственный русский, включённый в экспедицию Р. Амундсена на Южный полюс по рекомендации Ф. Нансена. Он погиб в экспедиции В. Русанова в возрасте 25 лет. Молодой капитан русановского «Геркулеса», Кучин владел норвежским языком, составил русско-норвежский словарь морских терминов, вёл дневниковые записи. До настоящего времени не существовало ни одной монографии, рассказывающей о жизни этого замечательного человека, безусловно достойного памяти и уважения потомков.Автор книги, сотрудник Архангельского краеведческого музея Людмила Анатольевна Симакова, многие годы занимающаяся исследованием жизни Александра Кучина, собрала интересные материалы о нём, а также обнаружила ранее неизвестные архивные документы.Написанная ею книга дополнена редкими фотографиями и дневником А. Кучина, а также снабжена послесловием профессора П. Боярского.