Осиротевшие берега - [26]
Тут счастье вроде бы улыбнулось попавшим в беду: со стороны Вайды подъехала машина. Проезжающие попытались добраться до солдат - море не пускает. А ЗИЛ уже волнами качать стало. Подъехавшие видят, как мечется по верху кабины солдат, а помочь не могут...
Страшная смерть. Потом приехали родители погибших. На мыску, где их море взяло, поставили памятный знак.
В комнате воцарилась тишина, и я подумал: а ведь прав Кузнецов, что-то мы все о мрачном. Словно угадав мои мысли, Слава сказал:
- Можно, конечно, еще вспомнить про торпедолова, который принял огни маяка за огни впереди идущего судна и на полном ходу врезался в мыс Немецкий. Это было бы смешно, если бы не было так грустно, но лучше я вам поведаю быль, которую мне рассказал один знакомый.
В Вайда-Губе была одна медсестра с фигурой гитары. Стоит ей пройти по поселку, как у мужиков после этого шеи неделю болят. Барышня строгая и недоступного нрава.
К ней все так и этак. Мимо трапа - и все тут.
И вот один сообразительный прапорщик что придумал? На рыбалке наловили окуней. Разделали их для ухи. Прапорщик один глаз из окуня вынул, на ладошку приладил - и в лазарет. Ломится в дверь. Ладошку с глазом к щеке прислонил.
Медсестра открывает:
- Что с вами, товарищ прапорщик? Тот мычит что-то несвязное.
- Да вы не волнуйтесь. Смелее, пожалуйста, уберите руку. Прапорщик убрал. Показывает ладонь.
Красавица метнула свой строгий взгляд на руку и тут же свалилась в обморок. Прапорщик струхнул - и деру. Впопыхах рыбий глаз уронил на медсестру. А та лежит в обмороке, ничего не знает.
Тут как раз помполит пришел. Видит, медсестра лежит, наклонился к ней, а глаз окуня как раз на закрытом глазу дамы! Помполиту для обморока этого хватило.
- Ну и чем кончилось? - торопит рассказчика Азиков.
- Свадьбой.
- Что, прапорщик женился на медсестре? - теперь уже любопытствует Азиков.
- Нет, помполит. Они одновременно от обморока очнулись.
Такая вот Вайда-Губа. Вчера. Сегодня... Какой она будет завтра?
Курсом на полуостров Средний
Мы завершаем большое путешествие вокруг Рыбачьего. Это была моя давняя мечта - обойти полуострова по периметру, вдоль берега. Участками в течение трех лет это удалось сделать. И вот последний 28-километровый отрезок по Рыбачьему.
Справа, за губой Большой Волоковой, виден Средний. Ближе к Рыбачьему - два островка: Большой и Малый Кий. Финны их называли Лунин-саари. Говорят, что на большом острове были отличные огороды. Перед мысом Коровий, миновав отворот на Скорбеевку, дорога желтой змейкой забирается на отроги горы Рыбачий.
Долгое время гору называли Локаут, по позывному располагавшегося там зенитно-ракетного дивизиона. Вначале девяностых годов дивизион сократили. Все более-менее ценное "расползлось" по соседям. Остались одни фундаменты да позиции пусковых установок.
Сразу за Локаутом - красивый каньон ручья Сювя, а у следующего (безымянного) ручейка с 1940-го по 1941 год находилась 2-я погранзастава Озерковского погранотряда. Недалеко от ее былого расположения стоит одинокий крест.
Этот крест установили товарищи на месте гибели офицера, служившего в пункте с позывным "локаут". Случилось это в конце восьмидесятых годов.
По каким-то делам офицер находился в Озерко накануне Нового года. 27 декабря собрался домой, но поднялась пурга, и вездеход из гарнизона не выпустили. 28-го и в следующие дни было то же самое. Утром 31-го погода не улучшилась. А в дивизионе ждут жена и ребенок. Офицер накупил для них подарков, не забыл и про шампанское.
Потолкавшись в штабе до обеда в надежде "выбить" технику, он решил идти пешком. На "четверке" зашел в гости к замполиту Игорю Мухину. Выпили по стопке за уходящий год, позвонили в Локаут и предупредили, что офицер выходит домой.
Пройти предстояло всего 18 километров. Заблудиться невозможно: слева - море, справа - обрывистые скалы. Дорога, хотя и снегом занесена, но обозначена пустыми бочками.
В гарнизоне ждали до 12 часов. Поднимая новогодние бокалы, тревоги не испытывали: мало ли что, может, обратно на "четверку" вернулся. По-настоящему забеспокоились утром, когда узнали, что ни в Озерко, ни на "четверке" офицер не появлялся.
Его искали несколько суток, прочесывая прибрежную полосу на протяжении всех 18-ти километров. Обследовали ручьи, ущелья, распадки, ведущие вглубь полуострова. Все было безрезультатно.
С наступлением лета в поиски включились оленеводы. И опять никаких следов. Как в воду канул человек. Нашли офицера спустя год. Помогли олени.
Дело в том, что к осени стадо норовит уйти с Рыбачьего на материк. Пастухи его задерживают, так как надо сосчитать животных, произвести мечение и забой. В ноябре того года часть стада вышла на перешеек между полуостровами. Отгоняя оленей обратно, пастухи случайно наткнулись на останки погибшего. Он лежал всего в пятидесяти метрах от дороги под небольшим валуном. Рядом была лопнувшая на морозе бутылка из-под шампанского.
Проезжая мимо, помянем павшего. Поправим крест на месте, где металась в поисках спасения его душа. Заодно вспомним еще о 23 солдатах и офицерах, которые потерялись и замерзли на Рыбачьем и Среднем в послевоенный период. Многих из них так и не удалось найти. Вечная им память и покой.
В 1950 году несколько семей американских пацифистов-квакеров, несогласных с введением закона об обязательной воинской повинности, уезжают жить в Коста-Рику. Их община поселяется в глуши тропических лесов. Шаг за шагом они налаживают быт: создают фермы, строят дороги, школу, электростанцию, завод. Постепенно осознавая необходимость защиты уникальной природы этого благословенного края, они создают заповедник, который привлекает биологов со всего мира и становится жемчужиной экологического туризма.
Это книга о чешской истории (особенно недавней), о чешских мифах и легендах, о темных страницах прошлого страны, о чешских комплексах и событиях, о которых сегодня говорят там довольно неохотно. А кроме того, это книга замечательного человека, обладающего огромным знанием, написана с с типично чешским чувством юмора. Одновременно можно ездить по Чехии, держа ее на коленях, потому что книга соответствует почти всем требования типичного гида. Многие факты для нашего читателя (русскоязычного), думаю малоизвестны и весьма интересны.
Жан-Кристоф Рюфен, писатель, врач, дипломат, член Французской академии, в настоящей книге вспоминает, как он ходил паломником к мощам апостола Иакова в испанский город Сантьяго-де-Компостела. Рюфен прошел пешком более восьмисот километров через Страну Басков, вдоль морского побережья по провинции Кантабрия, миновал поля и горы Астурии и Галисии. В своих путевых заметках он рассказывает, что видел и пережил за долгие недели пути: здесь и описания природы, и уличные сценки, и характеристики спутников автора, и философские размышления.
Вниманию читателей предлагается первая книга трилогии «Утерянное Евангелие», в которой автор, известный журналист Константин Стогний, открылся с неожиданной стороны. До сих пор его знали как криминалиста, исследователя и путешественника. В новой трилогии собран уникальный исторический материал. Некоторые факты публикуются впервые. Все это подано в легкой приключенческой форме. Уже известный по предыдущим книгам, главный герой Виктор Лавров пытается решить не только проблемы, которые ставит перед ним жизнь, но и сложные философские и нравственные задачи.
Приглашаем наших читателей в увлекательный мир путешествий, инициации, тайн, в загадочную страну приключений, где вашими спутниками будут древние знания и современные открытия. Виталий Сундаков – первый иностранец, прошедший посвящение "Выиграть жизнь" в племени уичолей и ставший "внуком" вождя Дона Аполонио Карильо. прототипа Дона Хуана. Автор книги раскрывает как очевидец и посвященный то. о чем Кастанеда лишь догадывался, синтезируя как этнолог и исследователь древние обряды п ритуалы в жизни современных индейских племен.
Александр Степанович Кучин – полярный исследователь, гидрограф, капитан, единственный русский, включённый в экспедицию Р. Амундсена на Южный полюс по рекомендации Ф. Нансена. Он погиб в экспедиции В. Русанова в возрасте 25 лет. Молодой капитан русановского «Геркулеса», Кучин владел норвежским языком, составил русско-норвежский словарь морских терминов, вёл дневниковые записи. До настоящего времени не существовало ни одной монографии, рассказывающей о жизни этого замечательного человека, безусловно достойного памяти и уважения потомков.Автор книги, сотрудник Архангельского краеведческого музея Людмила Анатольевна Симакова, многие годы занимающаяся исследованием жизни Александра Кучина, собрала интересные материалы о нём, а также обнаружила ранее неизвестные архивные документы.Написанная ею книга дополнена редкими фотографиями и дневником А. Кучина, а также снабжена послесловием профессора П. Боярского.