Осиротевшие берега - [18]
Подошли ребята, убрали "гостя". Прошло минут десять, и стук в нижнюю часть двери повторился. Тут УЖ иностранцы заинтересовались, кто это может так стучать.
Опять с трудом открываю дверь. Упираясь руками в косяк, мичман поднимается - и к столу.
- По-позвольте предста-ится...
Знакомится с одним иностранцем,с другим, третьим, и тут на пути между третьим и четвертым ему на глаза попадается стакан с водкой. Мичман берет его, опрокидывает. Крякает. Занюхивает рукавом и со словами "Во вверенном гарнизоне по-порядок" садится мимо стула.
Иностранцы были без ума от визитера. Они уложили его спать на самую мягкую кровать и сказали:
- Вот ведь, большой начальник, устал так, что с одного стакана опьянел.
Цып-Наволок - самая отдаленная точка Рыбачьего. Из-за этого там случалось немало трагических приключений. Старожилы Методичного вспоминают, как один офицер ехал на снегоходе и наскочил на прут, который торчал из-под снега на уровне коленей. Ногу разворотило так, что профессиональная медсестра от одного вида раны потеряла сознание. Позвали солдата, прозванного сослуживцами "медбратом". Тот посмотрел и определил:
- Надо зашивать.
И добавил:
- Но у нас нет обезболивающего и я никогда ничего подобного не делал.
- Ладно, мужики, дайте мне стакан водки и зашивайте, а то жена узнает, волноваться будет, - решил раненый.
"Шили" по живому, а жена, если и узнает о случившемся, то только из нашего рассказа.
Цып-Наволок. История и современность, вера и бесперспективность. Во время международной экспедиции мой друг Валинг Гертнер сказал:
- Это могло бы быть маленькой Меккой для туристов.
А Петр Егорович Момонов, человек-рубаха, гораздый как пить, так и работать, признался:
- Эта земля в нутре моем. Куда я без нее?
Остров Аникиев
1995 год. Сшитый мастеровыми руками терского помора Алексея Корниловича Клещева карбас глухо стукнулся о каменный бок острова Аникиев. На скалы высадилась первая в истории международная экспедиция. В ее состав входили профессор Кристиан Ериксен и архитектор Арвид Свен из Норвегии, Валинг Гертнер из Голландии, а также Анастасия Кратова и автор этих строк, представлявшие Россию.
Было безветренно и солнечно. Совсем рядом торосился скалами полуостров Рыбачий, восточное был хорошо виден Кильдин, а справа от него - вход в Кольский залив. Наверное, так же осматривали окрестности мореходы, оставившие на острове Аникиевом свои имена столетия назад.
Судьба этого уникального острова довольно интересна. Его название то появляется на страницах газет и журналов, то на длительный период уходит в забвение.
Последний всплеск интереса к острову был в восьмидесятые годы, когда известному краеведу и географу Борису Кошечкину удалось организовать туда две экспедиции и найти расшифровку многих надписей на скалах. Об Аникиевом заговорили в Норвегии, Дании, России.
В 1985 году мы со штурманом Сергеем Карпенко на резиновой шлюпчонке с двумя досками вместо весел доставили на остров мемориальную доску, на которой было написано: "Остров Аникиев - уникальный памятник истории и культуры. Охраняется государством".
И вот спустя десятилетие я вновь на том месте, где должна быть мемориальная доска. Какое разочарование! Охранной доски нет, а уж о какой-либо другой охране и говорить смешно.
Аккуратно ступая среди многочисленных гнезд чаек, мы добираемся до плиты с наскальными надписями. Арвид тут же разворачивает свою походную фотолабораторию, а мы снимаем обувь и в одних носках встаем на памятник. Так делают, входя в особо почитаемые святилища. Путешествие в историю началось.
Вот известный по многим публикациям автограф Гришки Дудина "Лета 7158 го Гришка Дудин" (по новому летоисчислению это 1650 год). Есть надписи Вена Нилсена (1609 год), Якоба Патера (1615 год).
Рядом о чем-то кричит Валинг. Я его не понимаю, но догадываюсь: найдено что-то необычное. Так и оказалось. Среди сплетений надписей обнаружен автограф голландца: "Петер Книпоф 1593". До сих пор считалось, что на острове Аникиевом голландских имен нет.
Валинг ликует, а нам с Анастасией становится обидно за поморов, которые конечно же бывали здесь раньше иноземцев, но почему-то посчитали зазорным оставить свои имена на камне. Старательно списываем русские надписи, и вот первая удача: "Стояль Шуеречанин Василий Малашовъ 1630 г". Дата первого посещения русскими острова Аникиев отодвинута на 20 лет! Слава тебе, Василий Малашов из Шуи!
А вот и более ранняя надпись: "1608 год". Она еле заметна. И мы, как ни старались, не смогли прочесть, кто ее оставил. Разобрали только вышедшие из глубины веков буквы "Н П Ж", которые, вероятно, входили в имя автора автографа. Бесспорно, это был русский помор. И мы можем с уверенностью сказать, что видим первый русский автограф в каменной летописи острова Аникиев. Но вряд ли мы когда-нибудь расшифруем найденные буквы.
Работать на каменной плите очень интересно. Исследуешь участок, посмотришь назад и увидишь ранее не замеченную надпись. Хорошо помогает солнце, освещая плиту под разными углами. И приходят к нам через десятилетия имена соотечественников: "Н. Л. Копытовъ 1813 года 4 июля", "Стоялъ кандалаской дере. Василей Гладышовъ пришол июня 17..", "Андрей Пономарев 1869 Колежма 9 июля", "1914 г В. Заборщиков к 9 дня", "Кн. Н. Голицинъ 31.7.1881", "В. Д. Бурковъ 1889 год 7 ав."
В 1950 году несколько семей американских пацифистов-квакеров, несогласных с введением закона об обязательной воинской повинности, уезжают жить в Коста-Рику. Их община поселяется в глуши тропических лесов. Шаг за шагом они налаживают быт: создают фермы, строят дороги, школу, электростанцию, завод. Постепенно осознавая необходимость защиты уникальной природы этого благословенного края, они создают заповедник, который привлекает биологов со всего мира и становится жемчужиной экологического туризма.
Это книга о чешской истории (особенно недавней), о чешских мифах и легендах, о темных страницах прошлого страны, о чешских комплексах и событиях, о которых сегодня говорят там довольно неохотно. А кроме того, это книга замечательного человека, обладающего огромным знанием, написана с с типично чешским чувством юмора. Одновременно можно ездить по Чехии, держа ее на коленях, потому что книга соответствует почти всем требования типичного гида. Многие факты для нашего читателя (русскоязычного), думаю малоизвестны и весьма интересны.
Жан-Кристоф Рюфен, писатель, врач, дипломат, член Французской академии, в настоящей книге вспоминает, как он ходил паломником к мощам апостола Иакова в испанский город Сантьяго-де-Компостела. Рюфен прошел пешком более восьмисот километров через Страну Басков, вдоль морского побережья по провинции Кантабрия, миновал поля и горы Астурии и Галисии. В своих путевых заметках он рассказывает, что видел и пережил за долгие недели пути: здесь и описания природы, и уличные сценки, и характеристики спутников автора, и философские размышления.
Вниманию читателей предлагается первая книга трилогии «Утерянное Евангелие», в которой автор, известный журналист Константин Стогний, открылся с неожиданной стороны. До сих пор его знали как криминалиста, исследователя и путешественника. В новой трилогии собран уникальный исторический материал. Некоторые факты публикуются впервые. Все это подано в легкой приключенческой форме. Уже известный по предыдущим книгам, главный герой Виктор Лавров пытается решить не только проблемы, которые ставит перед ним жизнь, но и сложные философские и нравственные задачи.
Приглашаем наших читателей в увлекательный мир путешествий, инициации, тайн, в загадочную страну приключений, где вашими спутниками будут древние знания и современные открытия. Виталий Сундаков – первый иностранец, прошедший посвящение "Выиграть жизнь" в племени уичолей и ставший "внуком" вождя Дона Аполонио Карильо. прототипа Дона Хуана. Автор книги раскрывает как очевидец и посвященный то. о чем Кастанеда лишь догадывался, синтезируя как этнолог и исследователь древние обряды п ритуалы в жизни современных индейских племен.
Александр Степанович Кучин – полярный исследователь, гидрограф, капитан, единственный русский, включённый в экспедицию Р. Амундсена на Южный полюс по рекомендации Ф. Нансена. Он погиб в экспедиции В. Русанова в возрасте 25 лет. Молодой капитан русановского «Геркулеса», Кучин владел норвежским языком, составил русско-норвежский словарь морских терминов, вёл дневниковые записи. До настоящего времени не существовало ни одной монографии, рассказывающей о жизни этого замечательного человека, безусловно достойного памяти и уважения потомков.Автор книги, сотрудник Архангельского краеведческого музея Людмила Анатольевна Симакова, многие годы занимающаяся исследованием жизни Александра Кучина, собрала интересные материалы о нём, а также обнаружила ранее неизвестные архивные документы.Написанная ею книга дополнена редкими фотографиями и дневником А. Кучина, а также снабжена послесловием профессора П. Боярского.