Ошибочная версия - [23]

— Дана ли ориентировка по розыску Сухарева?

— Дана сегодня.

— Какие известия от майора Выборного?

— Я разговаривал с ним сегодня утром. У него есть данные по связям Жалейки в Ташкенте. Идет разработка.

— Что-нибудь конкретное? — заинтересовался начальник управления.

— Точно пока сказать не могу, он не стал сообщать подробности, потому что узнал о гибели Белова и завтра утром вылетает.

— Есть еще мнения, желающие высказаться?

Тяжело поднялся полковник Горохов.

— Разрешите мне? Сегодня дело обстоит так, что при исполнении служебных обязанностей убит наш сотрудник. Как это могло произойти? Результатом чего стало?.. Есть ответ на эти вопросы? Есть. Это результат легкомыслия и безответственности. Молодому сотруднику было поручено весьма серьезное ело, которое оказалось ему не по силам. А руководитель группы в это время пребывает в Ташкенте, разрабатывая версию, основанную на предположениях. Я считаю, что майор Выборный от дела должен быть отстранен, а действия группы и ее руководителя пусть рассматривает инспекция по личному составу. Дело же Жалейки, как я высказывался и раньше, необходимо передать Киеву или Москве. Только прежде мы могли передать его с чистым сердцем, а сегодня… — Он махнул рукой и сел.

Начальник управления обвел главами собравшихся, выясняя, не хочет ли кто-нибудь высказаться. Все молчали. Чернобыльский поднял было руку, но начальник остановил его и встал.

— Прежде всего разрешите мне представить следователя прокуратуры по особо важным делам Владимира Матвеевича Кузнецова, большинство из вас его знают. Владимиру Матвеевичу поручено прокуратурой следствие по делу об убийстве Белова.

Вставший при первых словах представления невысокий лысоватый человек коротко поклонился и сел.

— Далее… До прибытия майора Выборного из Ташкента никаких комиссий не создавать. Республиканское и союзное министерства информированы о происшедшем, если сочтут нужным затребовать дело, сделают это. Сейчас наш долг — и служебный и человеческий — предпринять все для быстрейшего обнаружения и задержания убийц нашего товарища. Час назад звонил секретарь обкома, интересовался, не нужна ли нам помощь.

Начальник управления замолчал, склонившись над столом, протер очки, потом продолжал ровным, спокойным голосом:

— Сегодня в девять утра мною дано распоряжение в службах и подразделениях ввести повышенную готовность. Усилить патрулирование в ночное время, ввести особый режим на контрольно-пропускных пунктах, взять под тщательное наблюдение вокзалы, все выезды из города, места скопления людей. Непосредственный контроль за ходом расследования возлагается на начальника уголовного розыска полковника Чернобыльского.

…Этого не могли заметить непосвященные. На оживленной, залитой солнцем, людной летней улице встречаются два милиционера, два человека, несущих службу. Они знают друг друга много лет, вместе проводили и трудные дни, и долгие ночи дежурств. Вот они идут навстречу друг другу. Они знакомы, как только могут быть знакомы люди, связанные не только службой, не только делом, — жизнью связанные. И знают один о другом все — где живет, как, что с детьми, чем и когда они болеют. Но сегодня эти двое сходятся без улыбки. Четкое, сухое приветствие по всей форме. Краткий обмен несколькими фразами, произнесенными без улыбки. И расходятся снова — каждый несет свою службу.

И в дежурках отделений сегодня и завтра вы не услышите веселых побасенок, интересных случаев, впечатлений о вчерашнем телефильме. И распоряжения, самые незначительные, самые обычные, выполняются с подчеркнутой точностью.

Этого не могут заметить непосвященные. Лишь влюбленные в парках недовольно отводят глаза от фар мотоцикла, прорезавшихся сквозь листву.

А в управлении шла работа. Молчаливая, тщательная, не прерывавшаяся ни на секунду. Все, кто был причастен к следствию, дневали и ночевали на службе. Не было никаких распоряжений об этом, каждый делал это сам. И ни одна жена милиционера — постового, инспектора, розыскника — ни разу не упрекнула своего. Милицейские жены, они знают, что спрашивать не положено, если нельзя — все равно не скажет. Они только догадываются. И знают другое, главное — случись что с ним, другие люди вот так же, ночи напролет, сутками, бессонно, беспощадно к себе, будут работать. Сотни людей, они пойдут на любой риск, они не пожалеют себя, они переберут этот город по камушку, по травинке, выйдут на пистолет, направленный в грудь, на нож, предательски упрятанный в руке у бедра, и справятся, сломают, скрутят, наконец. А потом придут и скажут, опустив глаза: мы их нашли.

Игорь Белов был молодым работником. Совсем еще молодым. И многие не знали его, даже фамилии прежде никогда не слыхали. Но он был товарищем, он был одним из сотен. И люди работали с такой яростью, словно он был личным другом каждого.

Виктор поднялся по трапу. Ему казалось, что даже стук сердца может выдать его. Пакет, переданный Женей, предательски похрустывал под пиджаком. Длинным коридором Виктор прошел к своей каюте. Его сосед, трубач Славик, еще прощался у трапа с женой.

Пакет был заклеен наглухо и обтянут целлофаном. Под пленкой отсвечивала желтая бумага, в которой были упакованы деньги. Вновь спрятав пакет под пиджак, Крюков прошел по коридору. Тайник, указанный Женей, был прост и остроумен. Виктор вернулся в каюту и вытер мокрые руки. Ловко они это придумали Даже если пакет и обнаружат, установить, чей он, невозможно.