Ошибка - [18]

– А на учет уже стала?

– Пока нет. Как потеплеет, поеду, выпишусь там, пропишусь здесь, тогда и буду на учет становиться, – улыбнулась Уля так, как это делают напроказившие дети.

– Может, хоть анализы сдашь?

– Зачем? Я себя прекрасно чувствую. Вот смотри, – Уля погладила животик, который уже немного вырисовывался, – мне рожать на два месяца позже тебя, а у нас по размеру одинаковые животики. Ты не смотри, что я такая худенькая, я сильная и здоровая.

– И все-таки сходила бы ты к врачу, – посоветовала Вероника.

– Потом. Успею, – ответила Уля и стала рядом с Вероникой. – Вот коснись живота – видишь, какой он упругий?

– Можешь мой потрогать, – засмеялась Вероника, перейдя с Улей к зеркалу.

Когда животы были обследованы, Вероника не выдержала, спросила:

– А отец ребенка знает о нем?

– Нет. – Уля покачала головой.

– Он имеет право знать.

– Он нашел себе другую женщину. А я узнала, что беременна, только после того, как мы разошлись. Думаю, новость о ребенке не порадовала бы его. Пусть он живет своей жизнью, а я – своей. Давай больше не будем о нем, – попросила Ульяна.

– Хорошо, – согласилась Вероника.

Глава 13

Назар был на работе в ночную смену, и Вероника с нетерпением ожидала Киру. Подруга обещала приехать к ней на ночь, как она сказала, «посплетничать». Но Вероника знала, что Кира беспокоится о ней, – до родов оставались считаные дни. Вероника не бросила учебу и плелась на пары, едва передвигая отекшие ноги. Назар несколько раз намекал, чтобы она взяла академотпуск, но это были только слова. Если бы он твердо настоял, то, возможно, Вероника подчинилась бы. Ей казалось, что муж смирился с ее желанием родить ребенка, но не очень хотел, чтобы учеба откладывалась на потом. К тому же Вероника, невзирая на мягкость характера, обладала тем же упрямством, что и ее мать. Вероника еще не знала, как будет посещать занятия после рождения ребенка, но была настроена оптимистично. В глубине души она надеялась, что Назар возьмет отпуск, потом они как-то дотянут до летних каникул, а осенью матери станет лучше и она сможет нянчить ребенка до того, как тому исполнится хотя бы месяцев восемь. А дальше – ясельная группа, все как у всех. Главное – выдержать первые месяцы и не сломаться.

Размышления Вероники прервал резкий звонок в дверь. Так звонила Кира. Не коротким отрывистым звонком, а длинным, словно кричала: «Ну где же вы там?! Можно быстрее?!» Такая уж она была, Кира – быстрая, нетерпеливая, всегда веселая и энергичная, словно все эмоции не вмещались в ней и потому выплескивались наружу.

– Ты так долго не открывала, что я уже невесть что подумала! – вместо приветствия воскликнула Кира, внося с собой запах весенней свежести.

– Но я же как черепаха ползаю, – виновато оправдывалась Вероника, жестом приглашая подругу войти.

– Ничего, скоро закрутишься как белка в колесе. То пеленки поменять, то постирать, то покормить ребенка, – быстро заговорила Кира, проходя в кухню. – Да еще и второго «ребенка» надо покормить и обстирать. Где он? Нет дома? А то я заболталась.

– Мы одни и можем говорить о чем угодно. Сейчас мы с тобой поужинаем жареной картошкой с солеными огурчиками, – улыбнулась Вероника и обняла Киру. – Я так скучаю по тебе. Правда, очень скучаю.

– Я тоже, – сказала Кира. – Сколько вокруг подруг, а меня тянет к тебе как к родной. Ладно, достаточно сантиментов, ты посиди, а я подам ужин, а потом приготовлю твоему «жуку» поесть хоть дня на три.

– Да не надо, я уж как-нибудь сама, – слабо запротестовала Вероника.

Она действительно очень устала. После занятий прошлась пешком, любуясь ярким солнечным днем последних чисел марта, а потом почти три часа стояла в очереди, чтобы купить на талоны сахар и макароны. Люди стали какими-то злыми и бездушными. Все видели ее огромный живот, но делали вид, что не замечают. Вероника не то чтобы обиделась, ведь стояли в основном пожилые люди, которым тоже нелегко, но все же… Впрочем, все одинаково хотят есть.

Кира быстро положила в тарелки подогретый картофель и захрустела маринованным огурцом.

– Когда у меня будет муж, – сказала она, в очередной раз откусывая огурец, – то он будет у меня как шелковый. С первого дня научу его мыть посуду и помогать на кухне. Чтобы он был белоручкой, как твой крокодил? Никогда!

– Назар не белоручка, – возразила Вероника. – Наоборот, у него золотые руки. Просто у нас разделение труда.

– Ага! – Кира рассмеялась. – Ты – туда, – она показала пальцем в направлении плиты, – а я – туда! – махнула рукой в сторону телевизора.

– Почему ты так не любишь его?

– Честно? – Кира отложила вилку в сторону. – Сама не знаю почему. Но сердцем чую, что в его душе живет червь. Знаешь, вот как яблоко может быть обманчивым. Внешне оно и красивое, и спелое, а откусишь – внутри червивое. Такой же и твой Назар. Слишком он правильный, а я не люблю таких. Лучше бы он был немного отчаянным, немного тюфяком, немного выпивал и не слишком умный. А вот такие, как он, чересчур правильные, меня напрягают. Что он, слепой совсем? Не видит, что тебя тошнит на кухне, что тебе уже трудно двигаться, не то что его обслуживать? Неужели он не может сварить суп? Образование не позволяет? Или руки не хочет пачкать? Я прихожу готовить ему только ради тебя. Кстати, что приготовить?