Ошибка просветления - [9]

Вопрос «Что это за состояние?» был очень интенсивным – это не была эмоциональная интенсивность – чем больше я пытался найти ответ, чем больше мне не удавалось найти ответ, тем большую интенсивность приобретал вопрос. Это как (я всегда привожу такое сравнение) рисовая шелуха. Если поджечь кипу рисовой шелухи, она продолжает гореть изнутри; снаружи огня не видно, но если ты прикоснешься к ней, то обязательно обожжешься. Точно так же меня не оставлял вопрос: «Что это за состояние? Я хочу этого. Хватит. Кришнамурти сказал: „У тебя нет никакого способа“, но я все равно хочу знать, что это за состояние, в котором были Будда, Шанкара и все эти учителя».

Потом (в июле 1967 г.) наступила другая фаза. Кришнамурти снова был с беседами в Саанене. Мои друзья потащили меня туда и сказали: теперь наконец это бесплатно. Почему бы тебе не пойти и не послушать? Я сказал: «Ладно, пойду послушаю». Когда я его слушал, со мной произошло чтото странное – необычное ощущение, что он описывал мое, а не его состояние. Зачем мне было знать его состояние? Он описывал чтото, какието движения, какуюто осознанность, какуюто тишину – «В этой тишине нет ума; есть действие» – и все такое. Так вот: «Я в этом состоянии. Какого черта я делал эти тридцать или сорок лет, слушая всех этих людей и борясь, пытаясь понять состояние его или когото еще, Будды или Иисуса? Я в этом состоянии. Сейчас я в этом состоянии». Затем я вышел изпод навеса, чтобы больше не возвращаться.

Потом – очень странно – этот вопрос «Что это за состояние?» преобразовался в другой: «Откуда я знаю, что я в этом состоянии, состоянии Будды, состоянии, которого я так хотел и требовал у каждого? Я в этом состоянии, но как я могу знать это?»

На следующий день (сорок девятый день рождения У. Г.) я сидел на скамейке под деревом, с видом на одно из самых прекрасных мест, семь холмов и семь долин (в Сааненланде). Я сидел там. Нельзя сказать, что там был вопрос; все мое существо было этим вопросом: «Каким образом я знаю, что я в этом состоянии? Во мне есть какоето особое разделение: есть ктото, кто знает, что он находится в этом состоянии – то, о чем я читал, что испытал, о чем они говорили – именно это знание смотрит на это состояние, так что только это знание спроецировало это состояние». Я сказал себе: «Послушай, старина, за сорок лет ты не сдвинулся ни на шаг; ты там же, в клеточке номер один. Это то же самое знание, что спроецировало твой ум туда, когда ты задал этот вопрос. Ты в той же самой ситуации и задаешь тот же самый вопрос: „Откуда я знаю?“, потому что это знание, описание этого состояния другими людьми создало для тебя это состояние. Ты дурачишь себя. Ты чертов дурак». Итак, ничего. Но все же было некое особое чувство, что это и есть то самое состояние.

Второй вопрос: «Каким образом я знаю, что это именно то состояние?» – у меня не было никакого ответа на этот вопрос – вопрос был как вихрь, который никак не прекращается. Потом вопрос внезапно исчез. Ничего не произошло; вопрос исчез. Я не сказал себе: «О Боже! Теперьто я нашел ответ». Даже это состояние исчезло – то состояние, в котором, как я думал, я нахожусь – состояние, в котором пребывали Будда, Иисус – даже это исчезло. Вопрос исчез. Для меня все кончилось, вот и все, понимаете. С тех пор я никогда не говорил себе: «Теперь у меня есть ответы на все эти вопросы». То состояние, о котором я прежде говорил: «Это именно то состояние», – это состояние исчезло. Кончено, понимаете. Это не пустота, это не отсутствие, это не вакуум, это не является ничем таким; вопрос вдруг исчез, вот и все.

(Исчезновение его основного вопроса, после открытия, что на него нет ответа, было физиологическим феноменом, по словам У. Г.: «Внезапная „вспышка“ внутри, как будто взрывающая каждую клетку, каждый нерв и каждую железу в моем теле. И с этим „взрывом“ исчезла иллюзия, что существует продолжительность мысли, что есть центр, есть „Я“, связывающее мысли».)

Тогда мысль не может связываться. Связывание прерывается, и как только оно прервано, с ним покончено. Тогда мысль взрывается не однажды; каждый раз как возникает мысль, она взрывается. То есть эта продолжительность прекращается, и мысль попадает в свой естественный ритм.

С тех пор у меня не возникает никаких вопросов, потому что вопросы больше не могут здесь оставаться. У меня бывают только очень простые вопросы (например, «Как добраться до Хайдарабада?»), чтобы функционировать в этом мире – и у людей есть ответы на эти вопросы. На те вопросы ни у кого нет ответов – так что вопросов больше нет.

В голове все сжалось – внутри моего мозга ни для чего не было места. Впервые я ощутил, что в моей голове все «сжато». Так что эти васаны (прошлые впечатления), или как там вы их называете – они иногда пытаются высовываться, но клетки мозга так «плотно сжаты», что у них больше нет возможности дурачиться там. Разделение не может оставаться там – это физическая невозможность; вам с этим ничего не надо делать, понимаете. Поэтому я говорю, что, когда происходит этот «взрыв» (я употребляю слово «взрыв», потому что это похоже на ядерный взрыв), он вызывает цепную реакцию. Каждой клетке в твоем теле, клеткам в самом мозге твоих костей приходится подвергнуться этому «изменению» – я не хочу использовать это слово – это необратимое изменение. Не может быть и речи о возврате назад. Не может быть речи о «падении» для этого человека.