Ошибка Нострадамуса - [116]

с речною лилией в кудрях,

стройна, как женщина, и нежно

цвели сосцы — и вспомнил я

весну земного бытия,

когда из-за ольхи прибрежной

я близко-близко видеть мог,

как дочка мельника меньшая

шла из воды, вся золотая,

с бородкой мокрой между ног.

И вот теперь, в том самом фраке,

В котором был вчера убит,

С усмешкой хищною гуляки

Я подошел к моей Лилит.

Через плечо зеленым глазом

Она взглянула — и на мне

Одежды вспыхнули и разом

Испепелились.

В глубине

был греческий диван мохнатый,

вино на столике, гранаты

и в вольной росписи стена,

Двумя холодными перстами

По-детски взяв меня за пламя:

«Сюда» — промолвила она.

Без принужденья, без усилья,

Лишь с медленностью озорной,

Она раздвинула, как крылья,

Свои колени предо мной.

И обольстителен и весел

Был запрокинувшийся лик,

И яростным ударом чресел

Я в незабытую проник.

Змея в змее, сосуд в сосуде,

К ней пригнанный, я в ней скользил,

Уже восторг в растущем зуде

Неописуемый сквозил,

Как вдруг она легко рванулась,

Отпрянула и, ноги сжав,

Вуаль какую-то подняв,

В нее по бедра завернулась,

И полон сил, на полпути

К блаженству, я ни с чем остался

И ринулся, и зашатался

От ветра странного. «Впусти» —

Я крикнул, с ужасом заметя,

Что вновь на улице стою

И мерзко блеющие дети

Глядят на булаву мою.

«Впусти», — и козлоногий, рыжий

Народ все множился. «Впусти же,

Иначе я с ума сойду!»

Молчала дверь. И перед всеми

Мучительно я пролил семя

И понял вдруг, что я в аду.

Иван Елагин

Лучший, на мой взгляд, поэт второй эмиграции. Человек сложной судьбы. Родился в 1918 году в семье дальневосточного футуриста, ученика Хлебникова, Венедикта Марта (Матвеева). Поэтесса Новелла Матвеева его двоюродная сестра. Отец, склонный к футуристическим причинам, назвал своего единственного сына Уоттом Зангвильдом. Впрочем, близкие всю жизнь называли его «Зайцем».

После большевистской революции отец увез семью в Харбин подальше от «рева событий мятежных», но в 1923 году, на свою беду, решил вернуться в Советский Союз. Трагедия семьи превзошла самые тяжкие опасения. В 1937 году отца расстреляли по обвинению в шпионаже в пользу Японии. Мать от горя сошла с ума и умерла в сумасшедшем доме. Дом отдали какому-то сотруднику органов. «Заяц», взявший к тому времени псевдоним Иван Елагин, оказался за бортом жизни. Чтобы избежать ареста, он стал бомжом и скрывался в мире изгоев и уголовников. В 1939 году умирающий от голода «Заяц» добрался до Киева, где показал советскому литературному вельможе Максиму Рыльскому свои переводы его стихов на русский язык. Рыльскому эти переводы так понравились, что он взял молодого поэта под свою опеку и даже устроил его в медицинский институт.

В том же году Иван Елагин женился на поэтессе Ольге Амстей, которая была старше его на шесть лет. Во время войны эта еврейская семья почему-то не успела эвакуироваться и осталась в Киеве. Иван и Ольга, раздобыв фальшивые документы, устроились санитарами в немецкую больницу. Когда Красная армия начала наступление на Киев, Елагин с Ольгой ушли на Запад, спасаясь от неминуемой гибели в советском концлагере. Они ведь сотрудничали с оккупантами.

Потом была эмиграция в Америку, где Ольга ушла от Елагина к бездарному поэту Филиппову. Елагин долго тосковал. Пил. Постепенно жизнь наладилась. Он опять женился. Родился обожаемый сын Сергей. Пришла творческая зрелость. Стихи становились все лучше. Появилась и постоянная работа в «Новом русском слове». Он много переводил. Даже совершил титанический подвиг, воссоздав на русском языке поэму американского классика Стивента Винсента Бене «Тело Джона Брауна». А ведь это двенадцать тысяч строк!

Постепенно пришло признание. В 1986 году Елагину написал Солженицын, сам начисто лишенный поэтического дара, но считавший себя знатоком и ценителем поэзии: «Читал Ваши стихи, еще будучи в Союзе, и уже тогда отличил Вас для себя среди эмигрантских поэтов». Интересно, написал бы Солженицын это письмо, если бы знал, что Иван Елагин еврей.

За целую эпоху до этого, в 1949 году, ему писал другой нобелевский лауреат, Иван Бунин: «Дорогой поэт! Вы талантливы, часто радовался, читая Ваши книжечки, Вашей смелости, находчивости».

Третий нобелевский лауреат, Иосиф Бродский, силой своего авторитета способствовал публикациям Елагина в Америке и в России.

Елагин — поэт самобытный. Для его стихов характерны точность выражения, ясность, тяготение к русской классической поэзии, отказ от языковой игры и экспериментирования. В основе его поэтического языка народный песенный стих, искренний, серьезный, не допускающий банальностей.

Умер Иван Венедиктович Елагин в 1987 году в Пенсильвании.

У него много хороших стихов. Помещаю здесь, с моей точки зрения, один из его шедевров.

ПОЭТ

Он жил лохматым

зачумленным филином.

Ходил в каком-то диком колпаке

И гнал стихи по мозговым извилинам,

Как гонят самогон в змеевике.

Он весь был в небо обращен,

Как Пулково,

И звезды, ослепительно легки,

С ночного неба, просветленно-гулкого,

Когда писал он, падали в стихи.

Врывался ветер Громкий и нахрапистый,

И облако над крышами неслось,

А он бежал, бубня свои анапесты,

Совсем, как дождь, проскакивая вкось.

И в приступе ночного одичания

Он добывать со дна сознанья мог