Ощепков - [65]

От точки, где находилась квартира Ощепковых, до расположения обоих полков около 10–15 минут быстрым шагом — если напрямик, через кладбище. Однако ходить туда постоянно, чтобы понаблюдать за перемещениями военнослужащих императорской армии, было бы весьма странным «хобби» для иностранца, которого и так видно за версту. Логично предположить, что разведчик не шествовал туда напрямик, средь могил, а специально запутывал слежку, выписывая по городу сложные зигзаги. Японцы — слабые аналитики, но если человек, числящийся на подозрении в тайной полиции токко или военной полиции кэмпэйтай, как это было с Ощепковым, раз за разом в сложных маршрутах своих перемещений по городу постоянно оказывался бы у расположения воинских частей, то и они должны были бы это заметить. Для неоднократного посещения этого района необходимы были серьезные, очень серьезные основания, да и времени на такой «туризм» требовалось бы немало.

Впрочем, основанием мог стать тот самый большой заказ на рекламу, о котором упоминают историки: на изготовление рекламных фотографий, возможно, каких-то афиш фильмов, которые собирался закупать и показывать наш герой. Очень может быть, что и самое известное фото разведчика, где он запечатлен в образе франтоватого молодого человека в привычно скошенной на правый висок шляпе и с тросточкой в руках, сделано именно тут — в Адзабу. Но сколько раз в месяц допустимо было появиться у этого подрядчика, чтобы не вызвать подозрений ни у него, ни у полиции? Вряд ли много, да и обстановка во время переговоров может подходить для прояснения каких-то отдельных вопросов, но не для проявления постоянного любопытства в отношении соседней воинской части.

Возможно, ходил Василий Сергеевич и в клуб дзюдо, выполняя еще один пункт из своего плана. Пока неясно, где этот клуб находился в 1920-х годах, но чуть позже, на предвоенных японских картах он отмечен у южного склона холма Мамиана — как раз по соседству с ним жил тогда Рихард Зорге. В таком случае дорога к клубу тоже могла проходить мимо полков. Однако появляться там время от времени, не слишком часто, проходить мимо — это одно, а вести наблюдение — совсем другое. Думается, что Ощепков это понял, пусть даже и не сразу, а только оказавшись на местности, окунувшись в реальную обстановку, и это понимание стало важным моментом в перестройке всей его разведывательной работы в Токио.

«Разведка без денег — кружок кройки и шитья», — приводит М. Н. Лукашев остроумное замечание одного из наших сотрудников спецслужб, но именно в таких «кружках» долгие годы и «занимались» наши разведчики. Ощепков попал в особенно тяжелое положение. Он был первым резидентом после революции и Гражданской войны. Раньше в Японии он только учился, будучи подростком, да бывал в командировках, а оттого представление о расходах, которые должна нести резидентура, если и имел, то крайне смутное. Руководство в Приморье вообще не имело ни малейшего понятия о дороговизне жизни в Японии, но, судя по цитировавшимся документам, классовое чутье подсказывало, что все проблемы можно решить, если твердо верить в светлое будущее. Токио, где мировая революция должна была неминуемо победить уже совсем скоро, не мог быть в этом исключением.

Реальная жизнь оказалась бесконечно далека от лозунгов. Снимать жилье в Японии дорого сегодня и было дорого всегда. Особенно иностранцам, особенно в Токио, особенно в центре, где с профессиональной, оперативной точки зрения интересно было поселиться разведчику. Один из немногих способов найти в Японии квартиру подешевле, но в хорошем районе — поселиться рядом с кладбищем. Никому не хочется каждый день смотреть на могилы, а оттого такое жилье всегда дешевле. Да, это был плохой вариант, но выбора не оставалось. «Мои незавидные обстоятельства с жильем окончательно ставят меня в невыгодное положение», — передавал резидент в Центр, имея в виду невозможность хранения секретных материалов и стесненность в организации встреч с интересными для работы людьми. Из докладов Ощепкова нам известно, что именно в этот период частыми гостями в его доме становятся очень важные люди, представители своеобразного военного бомонда: барон, лейтенант кавалерии Ниси Такэити и еще один барон, лейтенант артиллерии Датэ Мунэмицу[238]. Первый из них, незаконнорожденный сын члена Тайного совета, выпускник придворного колледжа Гакусюин, где учились представители императорской фамилии, блестящий герой- кавалерист, в скором времени станет национальным героем Японии, победив в личном первенстве по конкуру на Олимпийских играх в Лос-Анджелесе в 1932 году[239]. Барон Датэ не снискал такой славы, как его друг, но происходил из значительно более древнего и богатого рода, учился в Англии и, похоже, тоже был целью перспективной разработки для советского разведчика.

Опыт вхождения в самый тесный контакт с высокопоставленными военными у Василия Ощепкова, прозванного когда-то адмиралом Като Василием Великолепным, был и раньше. Теперь здесь, в Токио, ему особенно нужны были эти молодые, резкие в высказываниях, не слишком осторожные, но уже много знающие военные аристократы, которых и подобных которым он называл своими «несознательными сотрудниками», видя в их использовании расширение возможностей для разведывательной работы. Да и не только военные требовались для работы: «Живешь дольше, появляется широкий круг знакомых. Не “банто” (клерки, служащие, «офисный планктон», как сказали бы сегодня.