Осенняя жатва - [24]

Последней Керринджер вытащила на свет автоматическую охотничью винтовку. Покрутила в пальцах крупнокалиберный патрон для нее. Кивнула сама себе и взялась заряжать. Курт Манн говорил, что его рассветный гость был в старинных доспехах. Рэй всегда было интересно, выдерживает ли сидская сталь прямое попадание с малого расстояния.

Ее снова разбудил телефонный звонок. На этот раз Рэй глянула и на имя звонящего, и на время. Было семь утра. Звонил Ник О’Ши. До полудня оставалось достаточно времени, чтобы проспать еще час, как минимум.

— Слушаю, — проговорила Рэй в трубку.

— Керринджер, — голос О’Ши звучал раздраженно. — Что ты сделала с моим психом?

— Что? — Рэй резко села и звонко ударилась о наклонный потолок. — О’Ши, ты охренел? Семь утра, твою мать!

— Бен Хастингс, — проговорил детектив отрывисто. — Ночью снова пытался бежать из дома. Его нашли час назад. Сейчас парень в больнице, социальные службы брызжут слюной, парень молчит. Сказал матери, что будет разговаривать только с тобой.

— Куда мне подъехать? — коротко спросила Рэй.

— Ты не будешь с ним говорить, пока не объяснишь мне, что, черт вас обоих дери, происходит на этой траханой мельнице!

— Я понятия не имею! Курт Манн водит за нос полицию, нотариуса, и пытается водить за нос меня. Это все, что я знаю точно, — отозвалась Рэй. Потерла ушибленную макушку. — Ты не пришьешь к делу мои догадки и дурные предчувствия. Дай мне поговорить с парнем. Ни ты, ни мать, ни врачи ему сейчас не помогут. Я знаю.

Ник О’Ши вздохнул. Рэй почти слышала, как он думает, медленно и тяжело. Полицейские привычки требовали гнуть свою линию, здравомыслие твердило, что толку от этого не будет. О’Ши был редкостно здравомыслящим парнем. Который доподлинно знал, что в феях и психах он разбирается так себе.

— Погоди, — бросил он в трубку, но вызов не прервал.

Осторожно, стараясь не задеть головой потолок, Керринджер выбралась из постели. Сон слетел с нее, едва детектив произнес имя Бена Хастингса.

В комнате было душно, вентилятор бестолково гонял горячий воздух. Рэй выглянула на улицу через кухонное окно. Там оказалось еще хуже. Жара и духота висели над Байлем, несмотря на раннее утро. Ни намека на ветерок. Женщина выругалась.

— Недолго, — прозвучал в телефонной трубке голос Ника О’Ши, и тут же его сменил другой:

— Вы должны ее вытащить, — Бен Хастингс говорил быстро, почти глотая слова. — Она в ловушке. Он сломал мне руку, когда я попытался. У нее совсем не осталось времени, и силы заканчиваются. Железо, рябина… Она постоянно мне снится!

Рэй медленно выдохнула сквозь зубы. Хотелось курить. Осторожно она спросила:

— Кто она, Бен?

— Она в беде, — отрезал парнишка. Через мгновение в трубке снова зазвучал голос О’Ши:

— Возвращается врач. Он не хотел, чтобы парня беспокоили.

— Я поняла, — Керринджер нашла на кухонном столе полупустую сигаретную пачку и оглянулась вокруг в поисках зажигалки. — Скажи Бену, что я постараюсь все сделать, как надо.

— Хотел бы я тебе верить, Керринджер, — вздохнул О’Ши.

Затягиваясь крепкой, дешевой сигаретой, Рэй подумала, что она тоже хотела бы в это верить. А еще в то, что «как надо» не превратится в гораздо большую проблему. За все приходится платить. Платой за возвращение Гвендоллен для самой Керринджер стала вечная вина и прощание с походами на Другую сторону. За собственное возвращение Рэй тоже было заплачено изрядно. За то, чтобы остаться, пришлось бы платить втрое дороже.

Она позавтракала тостами и подгоревшей яичницей с беконом. Сквозь липкую жару добрела до магазина, купила две пачки сигарет и спички. Проверила еще раз оружие, рассовала по карманам разгрузки нехитрые амулеты — засушенную веточку рябины, пакет с солью и еще один — с землей с отцовского газона. Задумчиво повертела в пальцах бронзовый наконечник стрелы на шнурке и решительно повесила на шею. Когда-то Охотник говорил, что амулет будет защитой от волшебства Другой стороны. До сегодняшнего дня Рэй ни разу не надевала его после возвращения домой.

В половину десятого утра Рэй Керринджер вышла из дома с тяжелым чехлом на плече. Сорвался горячий, пахнущий асфальтом и пылью ветер. При ходьбе чехол с винтовкой хлопал по бедру.

Возле машины Рэй болтался Ник О’Ши. Вытирал вспотевшее лицо мятым платком, прикрывал глаза ладонью от пыли, поднятой ветром. Волосы его пребывали в полнейшем беспорядке, рукава рубашки закатаны, подмышкой — кобура. Пиджак детектива валялся на капоте джипа. Керринджер вполголоса выругалась.

— Какого черта, О’Ши?

— Поеду с тобой, — хмуро отозвался он.

— Обойдусь, — отрезала Рэй. — Давай сюда ордер, полицейское предписание или что там у вас положено.

— Что у тебя в чехле? Ружье? Не помню, чтобы ты его регистрировала, — огрызнулся О’Ши и сразу же добавил примирительно: — Не дури. Эта проклятая мельница второй год стоит у полиции поперек горла. Давай работать по-хорошему.

Рэй медленно вздохнула, сражаясь с желанием послать проклятого копа куда подальше. Меньше всего ей нужно было, чтобы у нее под ногами путались парни с пушками, не слишком понимающие, что к чему. Но Ник О’Ши если не был ее другом, то, по крайней мере, был хорошим приятелем. И Ник дал ей с утра поговорить с Беном Хастингсом, хотя имел множество причин этого не делать.