Осенняя заваруха - [25]

— Ну, почему же… — неуверенно начал Струмилло, но тут Вулдровт постучал китайской медью, потому что в зал переговоров гудел, как улей. Далее последовали выступления каждого из руководителей государств Содружества. Мнения разделились. Я придерживался мнения, что с доржианами следует договориться о добровольном выводе войск с планеты и флота из околопланетного пространства. Я сильно опасался возможного кровопролития.

Наконец Энтони Вулдровт подвел итог. Он понимал, что от правильности его решения напрямую зависит, станет он Президентом или нет.

— Мсье Струмилло! Я объявляю вас виновным в развязывании военных действий на территории Содружества, в узурпации власти в государстве Осень; в гибели множества людей, точного количества которых мы пока не имеем возможности узнать; в уничтожении военного флота Осени, который является составной частью Вооруженных Сил Содружества, и частичном уничтожении своего собственного флота; в нанесении серьезного материального ущерба Осени, в причинении серьезных неудобств гостям планеты, среди которых много детей; в провоцировании мирных жителей на кровавую резню…

Вулдровт поименно перечислил нарушенные Струмилло статьи Конституции Содружества, которых набралось порядка двадцати штук. Я мог с лету добавить еще несколько.

— Обойдемся без кровопролития, — жестко закончил Вулдровт. — Господин Струмилло, я приказываю вам немедленно вывести войска с планеты и вернуть флот на свои собственные военные базы. Адмирала Коломенского я прошу проследить за исполнением приказа.

Струмилло поступил "по-английски": его экран погас при полной тишине зала. Президент Очира не попрощался.

Сразу после переговоров с главами государств мы с Вулдровтом и Коломенским провели совещание. Ближе всех к зоне конфликта находилась Онтария, в 76 часах ходу в подпространстве. Военный флот Онтарии, естественно, входил в состав флота Содружества, и мы решили дать приказ Власову перебросить часть флота в район Осени, находиться там и ничего не предпринимать до следующего указания. Адмирал Коломенский направится к Осени с эскадрой, хотя переброска эскадры от Солнечной Федерации до Осени займет 10–11 суток. Мы же решили начать переговоры с Очиром, чтобы избежать кровопролития.

АЛИКА ЮРЬИНА

Больше всего на свете нам хотелось улететь домой, а мы не могли даже отправить весточку нашим матерям. Как могли, мы оберегали детей от негативной информации. Внешне в детском санатории ничего не изменилось, не считая введения даже здесь комендантского часа и запрещения самовольно покидать территорию санатория. Комендантский час ввели доржиане, а уходить из санатория запретила администрация, потому что опасалась инцидентов с оккупантами. Все происходящее, мягко говоря, не укладывалось в голове, и поначалу даже не воспринялось всерьез. Но когда отдыхающие здесь родители с детьми по окончании путевки не смогли отправиться по домам, потому что доржиане не пустили их даже в космопорт, мы сообразили, что дело плохо. С нами отдыхала и семья Олега Юрьина. Мы купили путевки прямо в Мильгуне, чтобы обеспечить детям максимум удовольствия от пребывания в этом раю. И вот рай помрачнел… Солнце по-прежнему пекло так, что в полдень на открытом месте мы чувствовали себя, как на раскаленной плите, а ноги жгло даже сквозь подошву. Утром и вечером по-прежнему было сказочно хорошо, ночи оставались чудесными, но теперь нас всех не покидала тревога. Никто не мог предсказать, чем кончится эта из ряда вон выходящая история. Я мучилась бессонницей, нервничала, сильно боялась за детей. Удручала невозможность подать весточку куда-либо за пределы Осени. Более того, именно это казалось самым зловещим фактом. Алена переживала больше моего, то и дело плакала, ведь она была коренной осианкой. Наши мужья успокаивали нас, и я иногда удивлялась, откуда у них столько на нас терпения.

Небольшие групповые экскурсии администрация, однако, не запрещала, и мы пользовались этой возможностью, чтобы отвлечься и развлечь детей. Обе наших семьи участвовали в походах-экскурсиях почти каждое утро. Длились они обычно часа по два-три. За территорию санатория мы не уходили. Человек двадцать — двадцать пять бродили по берегу озера Мильгун или забирались недалеко в лес. Прогулки не надоедали, хотя ходили мы одними и теми же маршрутами. Вечером дети купались в озере. Если бы факт оккупации не нависал над нашими головами, словно дамоклов меч, все было бы замечательно. К счастью, оккупанты нас не только не трогали, но даже не появлялись в санатории, и мы их в глаза не видели.

Зато нам довелось познакомиться с бандитами. Они с дикими воплями повыскакивали из зарослей и в мгновение ока нас окружили. Женщины завизжали, дети повисли на родителях.

— Что вы делаете, волки, это же дети! — возмутился Женька, и тут же получил по зубам от одного из бандитов.

Поднялся детский рев.

— Урезоньте детей, мамаши! Следуйте за нами!

Под дулами лучеметов мы потащились с бандитами в лес. Шли два с половиной часа подряд. Бандиты ни разу не дали нам отдохнуть, хотя с нами были маленькие дети, которые не могли идти долго, и их несли матери. Нас подгоняли, не выбирая выражений, даже толкали в спины. Отцов, пытавшихся защитить семьи, избивали на наших глазах, на глазах их же детей и жен, визжавших от страха. Те притихли. Нас пригнали к скалистой местности, какое-то время гнали по камням, затем наконец остановили. Мы, измученные, попадали на голые камни. Сидели тесным кругом, старались не поднимать глаз на бандитов. Женщины ссутулились. Бандиты поодаль слонялись без дела, но за нами постоянно велось наблюдение. Наши мужья пытались выяснить, чего они добиваются, зачем мы все им понадобились, но в ответ им только пригрозили побоями. Так прошли два кошмарных дня и одна ночь. На голых камнях, под открытым небом. Нас кормили два раза в день, очень скудно, дичью и местными овощами, воду давали тоже только дважды. Мы, родители, почти все отдавали детям. Моя Катенька, которая все хорошо понимала, старалась засунуть мне в рот кусок мяса, который я ей отдала, и я не выдержала, отвернулась от нее и тихонько заплакала. Днем мы изнемогали под солнцепеком, некоторые дети даже теряли сознание. За просьбу дать воды хотя бы детям наши мужья опять схлопотали, и тогда уже мы, матери, собрали делегацию и потребовали встречи с предводителем. Нас отматерили прямо при детях, но главаря позвали.