Осенний призрак - [99]

На часах половина четвертого.

У регистрационной стойки толпятся стервятники, не теряющие надежды услышать более-менее обстоятельный рассказ об очередном убийстве. Но сегодня они не получат ничего, кроме коротенького пресс-релиза с именем жертвы. Карим отказался дать пресс-конференцию, не хотел мешать работе, как он только что выразился в буфете.

Юхан трет глаза и вспоминает свою жену, которая сейчас наверняка играет с детьми дома.

Теперь Фредрик Фогельшё.

Не успели они просмотреть и десятую часть документов Йерри Петерссона, как получили новую порцию бумаг в связи с другим преступлением.

Несмотря на молчание полиции, местное радио и телевидение вовсю вещают об этом убийстве. Они говорят о Фредрике Фогельшё и Йерри Петерссоне. Разумеется, на сайте «Коррен» эта информация на самом видном месте. Там же размещена большая статья того самого журналиста, с которым у Малин, по-видимому, роман — по крайней мере, время от времени они уж точно занимаются сексом. Этот писака считает, что второго убийства не было бы, если бы полиция преуспела в расследовании первого. Интересно, он вообще выезжал на место преступления?

У Вальдемара, попивающего сейчас крепкий кофе, измученный вид. Он пыхтит, стонет и, кажется, совсем не хочет работать. Ловиса, наоборот, с интересом просматривает содержание компьютера Фредрика Фогельшё, пролистывая документ за документом. Или она надеется найти там что-нибудь, связанное с Йохеном Гольдманом?

Вдруг Вальдемар вскакивает со стула, становится за спиной Ловисы и начинает массировать ей плечи.

— Тебе ведь приятно, не так ли?

Ловиса поднимается и поворачивается к Вальдемару.

— Не смей меня трогать! Не знаю, скольких женщин-полицейских ты успел ублажить за время своей работы, но со мной у тебя ничего не получится. Ты понял?

Вальдемар отступает, опуская руки и виновато улыбаясь.

— У тебя нет чувства юмора, крошка?

— Я получил письмо из Стокгольмского отделения Интерпола, — говорит Свен Шёман, приближаясь к столу Малин.

У той раскалывается голова. «Абстинентный синдром,[73] — думает она. — Ну, во всяком случае, не похмелье».

— Йохен Гольдман покинул Тенерифе, — продолжает Свен, — три дня назад.

— И куда он направился?

— В Стокгольм, через Мадрид. Но после того как его самолет приземлился в аэропорту Арланда, следы его затерялись.

— То есть он мог собственноручно опустить конверт с фотографиями в мой почтовый ящик?

— Вряд ли. Однако теперь есть основания полагать, что он как-то связан с последним убийством. Ведь ему гораздо легче устроить это, находясь, например, в Стокгольме, чем на Тенерифе.

— То есть он был в Швеции, когда убили Фредрика Фогельшё, — задумчиво повторяет Малин.

— До сих пор никакой связи между ним и Фредриком не обнаружено, но посмотрим, что еще всплывет в бумагах, — отвечает Шёман.

— У нас ничего нет на него, — говорит Малин. — Он делает, что хочет. А фотографии в конверте, по-видимому, просто дурацкая шутка.

— Никак не могу понять, — недоумевает Свен, — зачем он прилетел в Швецию именно сейчас?

— Кто знает, — отвечает Малин. — Но я не сомневаюсь, что эти снимки — его рук дело. Ничего другого не приходит мне в голову. Аронссон навела справки: среди тех, кто недавно вышел на свободу, нет ни одного, у кого были бы основания мне мстить.

Шеф с шумом втягивает в себя воздух и сообщает ей, что летучка начнется через пять минут.

— Мы должны сделать какие-нибудь выводы из всего этого, Малин. Стервятники за дверью ждут результатов.

Усталые полицейские рассаживаются вокруг стола в зале заседаний. Они обмениваются версиями, подают идеи. Расследование застопорилось; любая встреча, любая свежая мысль может подтолкнуть его, дать ему новый заряд, пусть даже и чисто эмоциональный.

Детская площадка за окном пуста.

Свен Шёман подводит итоги.

— Мы продолжаем заниматься документами Петерссона. Пока не всплыло ничего достойного внимания; не обнаружено ни новых родственников, ни других людей, что-либо значивших в его жизни. До сих пор не найдено орудие убийства. Следует внимательнее присмотреться к его отношениям с семьей Фогельшё, особенно с Фредриком и Катариной. Нельзя упускать из виду и Гольдмана, а также всего того, что касается той автокатастрофы.

Свен замолкает.

— Есть что-нибудь новое? — спрашивает он Ловису Сегерберг.

Та качает головой:

— Ничего.

— Зато чертовски много бумаг, — шипит Вальдемар Экенберг. — Такое чувство, что мы никогда не сдвинемся с места.

— Копайте глубже, — возвышает голос Карим Акбар, словно подбадривая полицейских. Но Малин кажется, что он старается поддержать скорее самого себя, чем своих подчиненных.

— Нам надо куда-то двигаться со всем этим, — продолжает Карим. — У нас ведь до сих пор ничего нет.

— В этом ты прав, — соглашается Малин.

— А журналисты словно с ума посходили. Через два часа у меня пресс-конференция.

— Что касается фотографий твоих родителей, — продолжает Свен, обращаясь к Малин, — мы по-прежнему считаем, что за этим стоит Гольдман.

Малин не слушает его, когда он рассказывает о снимках.

Потом комиссар переходит к расследованию убийства Фредрика Фогельшё, говорит о сомнительном алиби Катарины и Акселя и о том, что показания Кристины подтвердили ее родители.