Осенний лист, или Зачем бомжу деньги? - [2]

Альфред что-то бормотал, но что - разобрать сложно было, язык не слушался Альфреда, синие губы не хотели разлепляться.

Сидоров взял себя в руки и сказал:

- Потом расскажешь. Пошли ко мне. Тебе сейчас отогреться надо и поесть. Водки бы сто граммов не помешало, да нет ее у меня. Но ничего, что-нибудь придумаем…

Жил Сидоров в кабинете начальника цеха по производству легковоспламеняющихся и взрывчатых веществ разграбленного и разрушенного завода 'Искра'. Некогда 'Искра' был градообразующим предприятием и относился к оборонному комплексу. Потом, в далеком девяносто четвертом в рамках идиотической глобальной конверсии, завод решили смести с лица земли и построить на его месте Торговый

Центр. А что делать, если мины, гранаты, динамит и прочая взрывающаяся продукция стала стране не нужна? Только торговать и осталось - американскими окорочками, сосисками, кока-колой и жевательной резинкой. Вот только где народ будет деньги на все это зарабатывать, об этом местные власти не подумали. А на фиг?

Кстати, Альфред (в то время молодой, новоиспеченный инженер-технолог, работающий в техбюро завода) предложил завод не ликвидировать, как того требовал мэр и с чем безоговорочно соглашался директор 'Искры' Антон Иванович Самотесов, а только слегка перепрофилировать и наладить выпуск петард, новогодних хлопушек, бенгальских огней и прочих пиротехнических изделий не милитаристского направления. Идея Альфреда бурно обсуждалась на собраниях в цехах и на перекурах в курилках. На директорских планерках она тоже обсуждалась, но менее бурно. Антон Иванович на этих планерках, не стесняясь подчиненных, ковырял в носу и катал из своей добычи шарики. Ему было по барабану судьба завода и судьбы заводчан, он уже достиг пенсионного возраста, обеспечил себе безбедную старость, а своим детям организовал мощные стартовые условия для карьерного роста и теперь только ждал момента, когда можно будет сделать последний финансовый рывок и спокойно уйти на заслуженный отдых. Ждал и от нечего делать, а, возможно, доставляя себе удовольствие, ковырял в носу и катал шарики.

Тем не менее, полностью игнорировать Альфредову инициативу с энтузиазмом подхваченную широкими трудовыми массами Самотесов не мог, он еще не впал в старческий маразм, а демократия капиталистическая еще не успела до конца сожрать демократию социалистическую. Поэтому скрепя сердце он дал задание заводским экономистом подсчитать затраты, связанные с перепрофилированием

'Искры' и определить, хотя бы приблизительно себестоимость 'новой' продукции.

Экономисты считали долго, а когда закончили, не только у Альфреда

Молотилова, у всех вытянулись лица - петарды оказались дороже китайских в восемнадцать с половиной раз! Не говоря уже о новогодних хлопушках - одни конфетти были дороже готовой китайской хлопушки.

Ерунда, быть того не может, возмущался Альфред, я тут сам подсчитал кое-что…, но Антон Иванович слушать его не захотел. Он встретился с мэром, и в тот же ресторанно-банный вечер было принято судьбоносное решение - 'Искра' должна быть потушена навсегда.

Решение приняли, народ с завода уволили, готовую продукцию куда-то увезли, Самотесов вышел на пенсию и укатил на Лазурный берег, а на завод двинулись экскаваторы, бульдозеры и мародеры.

Да видать деньги на строительство Торгового Центра кто-то украл.

Все оборудование - станки, в том числе уникальные, грузоподъемные механизмы, огромные гальванические ванны, металлоконструкции, всякую технику, да вообще все железное, что было в цехах и на территории, вывезли с завода. Как позже выяснилось, сталь и цветной металл продали китайцам. За гроши, по цене металлолома. Стены цехов разбомбили тяжелой дурой, подвешенной к стреле экскаватора. Цех по производству легковоспламеняющихся и взрывчатых веществ (когда-то давно этот цех для краткости обозвали 'взрывным', и вскоре это название стало чуть ли не официальным), так вот, этот взрывной цех по какому-то странному стечению обстоятельств, уцелел. Может быть, потому, что он был ниже других цехов и почти скрылся под обломками рядом стоящих зданий. А может быть, экскаваторщику сказали о том, что денег нет и не будет, именно в тот момент, когда он ехал добивать недобитка, и машинист плюнул на все, бросил свой экскаватор, и подался в коммерцию вслед за остальными. Наверное, торгует теперь китайским ширпотребом на городской барахолке…

Так и стоят развалины уже почти одиннадцать лет.

Весь взрывной цех утеплить было сложно, слишком большой, а вот бытовки постепенно заселились бомжами. В них притащили буржуйки, какую-никакую мебелишку и прочее, отслужившее свой срок прежним владельцам, имущество. Щели в бытовках позатыкивали стекловатой, отмотанной с труб теплотрассы, окошки, где они были, забили досками и затянули обрывками рубероида, найденного тут же, на развалинах завода. Попасть туда жить, или, как говорили бомжи, прописаться на заводе, было практически невозможно. Только за великие заслуги перед вольным братством. Сидоров такие заслуги имел, а потому жил там уже четвертый год. Жить да не тужить в таком комфорте можно было бы до самой смерти. Но обитатели взрывного цеха стали поговаривать