Осенний квартет - [25]

— В задней комнате у меня раковина с горячей и холодной водой, может иногда принимать и ванну. Не нужна же ей ванна каждый вечер. — От частого мытья портится кожа, горячая вода сушит жировые вещества… Миссис Поуп склонялась к тому, чтобы взять к себе Летти, Эдвин же был занят тем, что пропускал ее сквозь церковный календарь. На вопрос, часто ли ей понадобится ванна, он вряд ли мог бы ответить.

Про Великий пост, конечно, все знают, даже если не соблюдают его. Вербное воскресенье, предваряющее службы Страстной недели — уже не такие, как прежде, но кое-что все же сохранилось от чина Омовения ног в Великий четверг, от Страстной пятницы и Страстной субботы со всеми чинами, предшествующими Воскресению Христову. Фомино воскресенье — это всегда спад после того, что было до него, но потом Вознесение, потом Духов день, или, как его более правильно называют, Пятидесятница. Следом праздник Тела Христова с крестным ходом, если погода хорошая, потом Троицын день, дальше длинные, жаркие воскресные дни, когда служат в зеленых облачениях, а иногда отмечают день какого-нибудь святого… Вот так было всегда, и так оно и будет вопреки новомодному духовенству, которое тщится ввести так называемые современные формы обрядности — рок-н-ролл, и гитары, и споры о третьем мире вместо вечерних молитв. Правда, Эдвин не знал, ходит Летти в церковь или нет, и это было единственное, что осложняло дело. Она помалкивала, когда он заводил речь на эту тему. Но вот устроится в задней комнате у миссис Поуп, выйдет на пенсию, и тогда кто знает, какие перемены произойдут в ее жизни.

9

— Так вы и есть мисс Кроу.

Приветствие не самое дружелюбное, подумала Летти, и как на него ответить? Только подтвердить, что она и есть мисс Кроу, и предположить, что женщина, выглядывающая из-за чуть приоткрытой двери, — это миссис Поуп. А с чего, собственно, ожидать дружелюбия, когда между ними установятся отношения домохозяйки и постоялицы? Как будто дружелюбие — это нечто само собой разумеющееся. Нечего надеяться на тепло, потому что такси завезло ее в самую северную часть Лондона, хотя здешний почтовый адрес всего Северо-Запад, 6.

Это было незадолго до Рождества — в день святой Люции, подчеркнул Эдвин, хотя святая Люция, кажется, не имела никакого отношения к ее переезду. Норман, как водится, больше всего напирал на то, что она переезжает на новую квартиру в самый короткий зимний день. — Поезжайте туда засветло, — посоветовал он. — Не то придется мыкаться в темноте по незнакомым местам.

— Приходится быть осторожной, — продолжала миссис Поуп, открывая дверь чуть пошире. — Сейчас столько всяких самозванцев.

Летти пришлось согласиться с этим, хотя ей показалось, что миссис Поуп не тот человек, на которого могут посягать самозванцы. По впечатлению, которое она произвела на Эдвина, и по его описанию миссис Поуп было уже за восемьдесят, и она «великолепно сохранилась для своих лет», но Летти увидела перед собой весьма импозантную особу с благородными, почти римскими чертами лица и с массой густых седых волос — иногда их именуют «пышными», — уложенных в замысловатую, вышедшую из моды прическу.

После оживления и тепла в доме мистера Олатунде дом миссис Поуп показался Летти мрачным, каким-то затихшим. Массивная темная мебель, тикающие стоячие часы, которые тикали так громко, что уснуть можно было, только привыкнув к ним. Летти показали кухню, где ей разрешалось готовить, показали шкаф, где ей разрешалось хранить продукты. Ванная и уборная были указаны мановением руки, поскольку подобные помещения демонстрировать не принято. Войдя потом в уборную, Летти увидела, что окно ее смотрит на садики позади домов с почерневшими пеньками на мерзлой земле, а там, дальше, железнодорожное полотно, по которому грохотали поезда, вырвавшиеся из подземки. Да, не стоило выбирать такой район для жительства, хотя это, конечно, временно, но «беднякам не до выбора», как не преминул указать ей Норман.

Комната сама по себе была вполне приличная, к счастью, не заставленная мебелью, раковина с горячей и холодной водой, как и говорил Эдвин. Летти почувствовала себя гувернанткой из викторианского романа, которая приезжает на новое место, но только детей здесь не будет и не будет никаких надежд на романтическое чувство к вдовому хозяину дома или к его красавцу сыну. В прошлом такие женщины, как она, вряд ли оказывались в подобном положении, а в наше время их именуют в газетных объявлениях «незамужняя, служащая, одинокая деловая леди». Вот кто обычно снимает комнаты в чужих домах. Летти часто приходилось размещать и развешивать свою одежду в отведенных ей комодах и гардеробах и расставлять по местам свои личные вещи, которые могли бы хоть немного рассказать, что она за человек. Например, книги — поэтические антологии, хотя ничего новее, чем «Современная Поэзия. Выпуск второй», у нее не было, и книга, взятая из библиотеки; транзистор, горшок с почти распустившимся гиацинтом, вязанье в цветастой кретоновой сумке. Фотографий не было совсем — ни Марджори, ни родного дома, ни самой Летти, ни родителей, ни кошки, ни собаки.