Осенний безвременник - [254]

— Пани Бурдова, может быть, вы дополните свой вчерашний рассказ? Как вы пришли к такому подозрению? Я не хотел бы рассказывать вместо вас. Вы понимаете, что в случае умолчания у вас могут быть неприятности…

Она сообразила, что попала в ловушку. Еле заметно кивнула.

Вскоре мы с коллегой зашли к пану Газуке — вежливому красавцу, на которого успели получить прекрасную характеристику с места жительства. И кто только составляет эти характеристики! Дружески пригласили его зайти к нам в отделение. Он не смог отказаться. Для нас весьма важно было, что письма, которые он якобы получал от шантажиста, находились у него в столе. Они были напечатаны на машинке, но ведь у каждой пишущей машинки свой «почерк». Мы отправили письма на экспертизу в Институт криминалистики.

В отличие от своей стареющей знакомой, Газука на допросе не стеснялся. В конце концов он же мужчина, ему нечего стесняться, не то что Карле Бурдовой.

— Ну, постепенно наши отношения становились все более интимными, вплоть до… сами понимаете, — рассказывал он. — Но могу поклясться: не я начал. Не я. Она была ко мне внимательна, носила мне завтраки, дарила галстуки, несколько раз даже цветы, так что на фабрике надо мной посмеивались. Однажды, когда мы гуляли в лесу, нам встретился какой-то знакомый. Мы шли под руку и… ясно?

— Вы помните этого знакомого?

— К сожалению, нет. Кажется, кто-то с предприятия. Потом нас видел в парке Фучика некто Кадерка. Больше не знаю никого, кто видел бы нас с Карлой…

— Вы сказали, что на работе посмеивались над вами.

— Это верно, но так, добродушно — в том смысле, что в меня влюбилась женщина в летах. Так что скорее смеялись над ней.

— Когда вы получили первое шантажирующее письмо?

— В позапрошлом году, накануне Рождества. Мне тогда позвонили с проходной. Письмо пришло не по почте, кто-то оставил его на вахте, вахтер не мог вспомнить, кто именно. В тот раз шантажист требовал ровно две тысячи.

— И вы их дали?

— Да, положил с наружной стороны окна, где склад.

— Две тысячи — немалые деньги.

— А если у вас двое детей и так называемая счастливая семья? Перед Рождеством каждая крона дорога, но что было делать… После Нового года я получил от него письмо с благодарностью. Следующее письмо пришло в июне, когда я уже решил, что меня оставили в покое. В нем конкретно говорилось о нас двоих. И требовал он больше тысячи крон. Так что я снова положил конверт с деньгами под окно. Попробовал посторожить то место, но никого не увидел. Собственно, туда вовсе не обязательно идти через двор, достаточно открыть окно изнутри. Как видите, он хорошо все продумал. Письма время от времени продолжали приходить. Все мои сбережения ушли на этого мошенника — около пяти тысяч крон. Я собирал их на ремонт своего дома. Пришлось одолжить у Карлы..

— Вы их вернули?

— Нет.

— Что же вы отремонтировали?

— Ну… крышу. Поставил новые водосточные трубы.

— Давайте поедем к вам и посмотрим, как выглядит дом после ремонта.

Он удивленно посмотрел на нас и повел плечами:

— Пожалуй, не стоит. Я потратил деньги на себя, на еду для семьи и на разные мелочи.

— А когда вы думаете вернуть деньги?

— Это мое личное дело.

— Не совсем. На свете кроме должников есть еще и кредиторы. Когда вы в последний раз видели пани Бурдову?

— Сегодня утром, в начале шестого, у проходной.

— Она вам сказала о шантажирующем письме, которое получила?

Щеголеватый мастер ответил сразу, без запинки.

— Нет. Я спросил, как она поживает. Ответила, что не так хорошо, как раньше, и посмотрела на меня влюбленными глазами. И все. Мы уже несколько, месяцев не встречаемся. Мне спокойнее, и никто не подсмеивается.

Что мне больше всего в нем не понравилось — это то, что, как только разговор заходил о пани Бурдовой, мастер неосознанно, автоматически становился до отвращения циничным, хотя при других обстоятельствах, как говорится, вполне можно было попасться на крючок его обаяния. Он внушил Бурдовой, что подвергается шантажу по ее вине, поскольку встречается с ней, к потому она обязана хоть частично оплачивать эти незапланированные расходы. И она оплачивала. А это уже квалифицируется как мошенничество, путем сознательного введения человека и заблуждение. Он сказал, что получил от шантажиста тринадцать писем. Несчастливое число. Пока» однако, было неясно, для кого это число несчастливое.

Текст шантажирующих писем — отнюдь не лирическая поэма. Вот одно из них:

«Уважаемый друг, прежде всего хотел бы вас спросить, как высоко вы цените супружеское согласие. Речь идет о вас и одной даме. Вы наверняка удивлены, но все тайное в конце концов становится явным. Я думаю, что удивился бы не только муж той дамы, но и ваша жена, не говоря уже о том нежелательном резонансе, который может быть на заводе. Но не будем тянуть. Даром такие вещи не делаются, для этого есть более молодые женщины, Думаю, мы договоримся, не так ли?»

И так далее, и тому подобное. Обратите внимание: пожилая женщина должна платить за любовь, анонимщик словно бы указывает пальцем на кошелек пани Бурдовой: вот источник, из которого ты, милый Газука, должен черпать, дабы возместить убытки. И как это ни ужасно, стареющая женщина и в самом деле платила. По словам Газуки, однажды, когда шантажист получил свои деньги, он письменно выразил удовлетворение: