Осененные гвардейским стягом - [10]

К полудню 16 октября последние суда отошли от пирсов. В гавани остались лишь «Красный Кавказ», «Червона Украина» и эсминцы, ожидающие прибытия последних защитников Одессы.

Через некоторое время их колонны появились на причалах. На палубу «Красного Кавказа» поднялись бойцы одного из батальонов. С развернутым боевым знаменем, перепоясанные пулеметными лентами, в окровавленных бинтах и прожженных ватниках, красноармейцы молча глядели на горевший город. Все видевшие, все испытавшие, они переживали тяжелые и горькие минуты.

В это время на флагманском корабле подняли сигнал, приказывающий сниматься с якоря. Прозвенел машинный телеграф, за кормой крейсера забурлила вода. Корабль стал медленно отваливать от стенки. И тут командир батальона тихо и страстно, словно от имени стоявших за его спиной бойцов, сказал одну-единственную фразу:

— Мы вернемся к тебе, Одесса!

Переход кораблей и транспортов прошел успешно. Хотя немецкая авиация и попыталась уничтожить караван, но жестоким образом поплатилась за это, потеряв в воздушных боях и от огня зенитной артиллерии 20 самолетов. Конвой благополучно достиг Севастополя.

Эвакуация Одессы — наглядный пример высокой организации и выучки наших черноморских корабельных экипажей. За две недели, с 1 по 16 октября 1941 года, из города было перевезено морем около 80 тысяч человек, 500 орудий, свыше 100 автомашин.

Семьдесят три дня продолжалась героическая оборона Одессы. Потеряв более 150 тысяч солдат и огромное количество военной техники, немцы заполучили почти пустой город, ибо все важные военные и народнохозяйственные грузы из Одессы были вывезены, а все промышленные объекты взорваны.

Глава третья

С конца октября на Южном фронте начался новый этап боевых действий. Теперь их эпицентр перенесся под Севастополь, куда, не считаясь ни с какими потерями, устремились немецкие войска. В этих сложных условиях Военный совет Черноморского флота предпринял ряд важных мер по защите города-крепости. В первую очередь усиливалась противовоздушная оборона Крымского и Кавказского побережий: базирующиеся в севастопольских бухтах корабли представляли для фашистской авиации лакомую приманку, и нужно было преградить все воздушные коридоры, ведущие к Севастополю.

Особенно пристального внимания требовала противовоздушная оборона Поти и Туапсе. Плавсоставу Черноморского флота предстояло перевезти в эти пункты большое количество зенитной техники и людских ресурсов. И, как всегда, на долю «Красного Кавказа» пришлась львиная часть перевозок.

Уже днем 23 октября по кораблю разнесся сигнал: «Корабль к походу и бою изготовить!» По приказу командования флота нам предстояло доставить в Туапсе 73-й защитный полк. Его автомашины и орудия в спешном порядке доставлялись на пирс. Погрузив технику, мы разместили в помещениях около двух тысяч красноармейцев и вышли в море. Переход занял сутки — в полдень 24 октября зенитчики были доставлены к месту назначения.

Не задерживаясь в Туапсе, «Красный Кавказ» зашел в Новороссийск и оттуда вернулся в Севастополь, имея в своих трюмах два вагона ручных гранат. Пока их выгружали в Северной бухте, я получил новый приказ: снять с Тендровской косы наши войска, отошедшие сюда от Херсона и Николаева.

Один только краткий перечень наших действий за сутки дает наглядное представление о той нагрузке, которая ложилась на плечи экипажа «Красного Кавказа». Туапсе — Новороссийск — Севастополь и вот теперь Тендровская коса. Задание было важное и трудное. Мы, по сути, шли в тыл врага. А точных разведданных о положении дел на косе не было. Мы знали лишь то, что на этой узкой полоске земли находятся наши товарищи по оружию, которым нужна немедленная помощь.

Прикинув все возможности, мы решили выполнить задачу ночью, то есть в то время, когда исключались действия немецкой авиации.

И снова крейсер в море. Идем со скоростью двадцати узлов. За полночь подошли к косе со стороны Днепровско-Бугского лимана. Встали на якорь. Требовалось послать на берег баркас для связи с нашими войсками. Кому поручить это чрезвычайно ответственное и рискованное дело?

— Пошлем старшину Андреева, — предложил старший помощник, капитан-лейтенант Агарков.

Его выбор, как всегда, был правильным. Старшину Андреева я знал хорошо. Он наилучшим образом зарекомендовал себя еще в десанте под Григорьевкой, а затем по распоряжению командования был оставлен в Одессе. В городе не хватало плавсредств, на счету была каждая лодка, и баркас Андреева немедленно включили в систему обороны. Он днем и ночью курсировал вдоль одесского побережья, доставляя защитникам продукты и резервы.

16 октября, то есть в день ухода наших войск из Одессы, Андреев до последней минуты поддерживал связь между портом и кораблями. Но вот последний транспорт исчез за горизонтом. С часу на час в городе могли появиться немцы. Оставить баркас в порту и попытаться берегом добраться до своих, такая мысль даже не пришла Андрееву в голову. Баркас был частицей «Красного Кавказа», нес его военно-морской флаг, и старшина считал себя ответственным за честь врученного ему судна. И Андреев принял смелое решение: идти в Севастополь своим ходом. Он проделал этот двухсотмильный переход и был радостно встречен экипажем родного корабля. Словом, на такого человека, как Андреев, можно было положиться.