«Осень в горах» Восточный альманах. Выпуск седьмой. - [75]

Мудрец закрыл глаза и зримо представил себе радость новой женитьбы. Это было несравнимо с его мучениями последних лет. Да, Оуян тысячу раз прав! Его слова могли бы послужить кратким, но блестящим введением ко всей истории страданий бедного Мудреца. Они вызвали все невыплаканные за эти годы слезы, вскрыли несчастную душу, как острый нож вскрывает спелый арбуз, который с готовностью обнажает навстречу лезвию свою красную мякоть с черными семечками. Сразу стало понятным и простительным, почему он, Мудрец, опозорился с ученьем, с поисками службы, вечно пьянствовал, сорил родительскими деньгами, — ведь он был необласкан и несчастен! Как он мог учиться и тем более работать в таким условиях?! I Раньше он считал вторичную женитьбу лишь средством удовлетворения своей страсти, которая время от времени терзала его, но теперь он понял, что все это намного возвышенней, что это первейшее требование жизни и что, удовлетворив его, он станет настоящим Мудрецом, святым, которому воздвигают памятники на каменных черепахах. Мудрец сказал (это Чжао Цзы–юэ сказал): «Жениться и повторять пройденное — разве это не радость?» [55]

Оуян Тянь–фэн видел, что Мудрец впал в глубокое раздумье, и сидел тихо, не решаясь его потревожить. Мудрец то кивал головой, то открывал рот, и на лице его отражалось еще больше чувств, чем на физиономии Царя обезьян, когда тот преодолевал Огненную гору. Наконец он хлопнул рукой по столу и воскликнул:

— Вот что, Оуян, действуй! Я решил сначала жениться, а потом уже искать работу!

— Я всегда уважал тебя за ум! — радостно засмеялся Оуян. — Ручаюсь, что в ближайшие три дня устрою тебе свидание с Ван. Но дай мне для этого десять юаней — именно дай, а не одолжи. Идет?

— Бери на здоровье! Деньги у меня есть!

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

— Господин Оуян, господин Оуян! — истошно запищал Ли Шунь, едва Оуян Тянь–фэн появился в воротах «Небесной террасы». — Невероятное событие! Муниципалитет издал «приказ о дурных людях» и господин У стал чиновником!

* Непереводимая игра слов: выражения «приказ о дурных людях» (хуай жэнь чжуан) и «приказ о назначении» (вэй жэнь чжуан) звучат по–китайски почти одинаково.

— Ты, наверное, хочешь сказать «приказ о назначении»? — спросил Оуян, терзаясь завистью, но не показывая вида. — А на какую должность он принят, не знаешь?

— На очень высокую: чиновником, который «видит и сразу кланяется».

— Чиновником строительного отдела, что ли?

* Тоже игра слов: Ли Шунь, не зная выражения «строительный отдел» (цзяньчжу кэ), расшифровал его как «видеть и сразу кланяться (цзяньчжо цзю кэ).

— Да, да, совершенно верно. Господин У просто плясал от радости, когда узнал об этом, а господин Чжао до того развеселился, что разбил стеклянный абажур! Потом они вместе сели в такси и поехали обедать к Передним воротам, — отчаянно жестикулируя, рассказывал Ли Шунь. — Я тоже так обрадовался, что рта не мог закрыть от смеха. Видно, господину У на роду было написано это высокое назначение…

— А в какой ресторан они поехали?

— В… какую–то башню. Вы наверняка знаете…

— В Башню красоты?

— Да, да, в эту самую!

Оуян усмехнулся, взял рикшу и поехал в ресторан. Разыскав кабинет, где кутили приятели, он первым делом почтительно сложил руки перед У Дуанем:

— Поздравляю вас, старина У! Нет, уважаемый господин У! Какое счастье вам привалило!

У Дуань вначале не хотел отвечать на приветствие, но потом передумал, встал и тоже почтительно сложил руки. Мудрец, опасавшийся, как бы не оскорбили его любимого друга, первым поздоровался с Оуяном, однако тот не обратил на него никакого внимания.

Весь он, со своим розовым личиком, так и тянулся к У Дуаню:

— Ну как, сбылось то, что я вам недавно предсказывал, уважаемый господин У? Стоило вам обзавестись дорогим шелковым халатом и длинным бамбуковым кальяном, как вы тотчас получили желанную должность!

Оуян взял со столика официанта палочки для еды, фарфоровую суповую ложку и не замедлил присоединиться к пирующим. У Дуань хотел было проучить его, но снова передумал, вспомнив, что чиновнику не стоит действовать опрометчиво — вдруг Оуян ему когда–нибудь понадобится? К тому же цели он своей достиг, настроен был благодушно, поэтому начал разговаривать и даже шутить с Оуяном, забыв (по крайней мере сделав вид, что забыл) все былые раздоры. Оуян отвечал ему в тон, а на Мудреца по–прежнему не обращал внимания, если не считать нескольких на редкость холодных взглядов. В конце концов Мудрец не выдержал, гневно бросил палочки на стол, схватил шапку и пошел к выходу.

— Что случилось, старина Чжао? — воскликнул У Дуань.

— Мне нездоровится, вернусь в пансион! — не оборачиваясь, ответил Мудрец.

У Дуань вскочил и хотел броситься за ним, но Оуян легонько похлопал его по плечу и указал глазами на стул. Тот удивленный сел.

— Что с ним происходит?

Оуян улыбнулся:

— Ничего особенного, я найду способ его вылечить. А сейчас хочу спросить тебя об одной важной вещи: ты что, собираешься жениться на барышне Вэй? Теперь у тебя есть отличная работа, так что в самый раз обзавестись семьей!

— Я не питаю к этой Вэй никаких чувств, мы просто знакомые, — медленно, с расстановкой, как настоящий чиновник, произнес У Дуань. — И не думай, что я получил должность благодаря ей, совсем нет!