«Осень в горах» Восточный альманах. Выпуск седьмой. - [204]

Тей не успел удрать, лег рядом с теми, кого людоед уже убил, и притворился мертвым. Стал людоед считать убитых, которые лежали на земле, и диву дался: один вроде лишний. Тогда стал людоед всех мертвых палкой колотить. Тей не стерпел и закричал, потом вскочил. А людоед прыгнул ему на спину и принялся колоть его большой колючкой, три раны ему нанес. Тей плачет, причитает:

— Пощади, у меня жена и четверо детей.

Говорит людоед:

— Приведи их.

Делать нечего, привел Тей жену и детей к людоеду.

Говорит людоед:

— Сегодня одного из вас я съем, а завтра — остальных доем.

Плачет Тей, просит людоеда пощадить их. Рассердился людоед и говорит:

— Раз так, я всех вас сегодня съем. Живо вскипятите воду и полезайте в котел.

При этих словах людоеда Тей еще пуще заплакал. Все это слышал голубь, который на дереве сидел.

Говорит голубь:

— Не плачь, Тей, не убивайся. Видишь, вон там лежит дохлая лошадь? Возьми ее и положи в котел.

Тей сделал так, как ему велел голубь, а сам с женой и детьми спрятался в яме, вырытой в жилище людоеда.

Съел людоед лошадь, а сам думает, что это он Тея с его женой и детьми съел. Тей же, его жена и дети, как только людоед отправлялся в бруссу, выходили из ямы и ели вдоволь проса и мяса; а когда людоед возвращался, опять прятались в яму.

Приготовил однажды людоед кускус, наполнил им три миски. Пока он ел, дети Тея вышли из ямы и утащили полную миску. Людоед опорожнил две миски и потянулся за третьей, а она исчезла. Людоед как закричит, миску свою везде ищет, найти не может. Вдруг

слышит: кто–то плачет. Испугался людоед. А это дети пальцы себе обожгли кускусом.

Выбежал людоед из дома, в бруссе спрятался. Потом созвал всех зверей и говорит:

— Что–то неладное творится в моем доме. Пусть тот из вас, кто похрабрее и у кого побольше братьев, пойдет туда, посмотрит.

Говорит шакал:

— Я пойду.

Пришел шакал в дом людоеда, видит: в яме сидят Тей, Таква и их дети.

Спрашивает Таква:

— Что ты ищешь, шакал?

А шакал увидел, что у Таквы нож в руке, и молчит, от страха дрожит.

Спрашивает Таква:

— Дать тебе нож, шакал?

Отвечает шакал:

— Не надо мне ножа, дай мне лучше молока. Говорит Таква:

— Вот тебе молоко, выпей его и уходи.

Выпил шакал молоко и убежал. Пришел к людоеду и говорит:

— Никто у тебя в доме не прячется.

Не поверил людоед, попросил страуса к нему в дом сходить и говорит:

— Я привяжу к твоим ногам веревку, буду держать тебя, а ты просунешь в яму только голову.

Сунул страус голову в яму, смотрит: там Тей с детьми и Таква, вооруженная ножом.

И спрашивает Таква:

— Чего ты хочешь, страус, молоко или нож?

Отвечает страус:

— Я не пью молока, дай мне нож.

Схватила тогда Таква страуса за шею, вонзила в нее нож.

Страус как закричит:

— Вытащи меня скорее, а то они убьют меня!

Услышал это людоед, дернул за веревку, вытащил страуса. А тот весь в крови.

Увидели его звери, испугались, в разные стороны разбежались, большие маленьких потоптали. Целых десять дней дети Тея добычу с земли поднимали — только не ленись!

Быстрее всех бежал людоед. Он навсегда убежал из своего дома.

С той поры у страуса красная шея.

Как шакал бил свою жену

Взял как–то шакал себе в жены газель. Уйдет шакал на охоту, а газель дома одна сидит.

Увидела однажды газель чужеземцев, в дом их позвала отдохнуть, все мясо им скормила, которое было приготовлено впрок. Вернулся с охоты шакал, голодный, усталый, а в доме есть нечего — все чужеземцы съели. Рассердился шакал, побил жену,

Пошла тогда газель к одной старухе, пожаловалась ей и говорит:

— Мой муж, шакал, только и знает, что бьет меня. Как быть?

Отвечает старуха:

— Слушай меня хорошенько, как только он начнет тебя бить, ты скажи ему: «Ты — сильный, но Об–Зенаба сильнее!»

Газель послушалась старуху и, когда шакал опять ее поколотил, сказала:

— Можешь бить меня, если хочешь, ты сильный; но Об–Зенаба сильнее.

Обиделся шакал и решил отправиться на поиски Об–Зенаба. Приготовила ему газель на дорогу просо, рис, муку. Целых двадцать пять дней шел шакал, а на утро двадцать шестого повстречал у колодца Зенабу, дочь людоеда. Она черпала воду для отца и уже наполнила две большие колоды.

Спрашивает ее шакал:

— Скажи, где Об–Зенаба?

Отвечает Зенаба:

— А зачем он тебе? Лучше не ищи его, он очень злой.

Говорит шакал:

— Все равно я хочу его видеть.

Отвечает Зенаба:

— Тогда оставайся, он скоро придет.

Между тем Об–Зенаба уже приближался: летит — гром гремит.

Задрожал тут шакал от страха, а Зенаба обхватила его руками, повертела и обернулся он булавкой, булавку Зенаба в волосы себе воткнула. Наконец появился Об–Зенаба. Схватил одну колоду, до краев наполненную водой, рот сполоснул. Схватил другую колоду — одним глотком осушил и говорит:

— Чую человечий дух.

Отвечает Зенаба:

— Никого здесь нет, если хочешь, меня можешь съесть.

Отвечает людоед:

— Не буду я тебя есть, ты моя дочь. Залезай–ка на мои ветки [149], домой поедем.

Отвечает Зенаба:

— Не могу я поехать с тобой, мне поработать надо здесь, у колодца.

Ушел людоед. А Зенаба вынула из волос булавку, и шакал принял свой прежний вид.

Спрашивает Зенаба:

— Ну, как? Хочешь ты теперь видеть Об–Зенаба?

Задрожал шакал от страха и говорит:

— Не хочу я видеть Об–Зенаба.