Осень сорок первого, или Возвращение осознанной необходимости - [35]

— А, Даша, привет. Я Лену встречать пришел. Она долго там еще, не знаешь? — заметил он её.

— Я же говорю, а ты не слышишь, о чем хоть думаешь? Они с Владимиром Александровичем поехали в университет, на Моховую, сюда она уже не вернется сегодня. А оттуда сразу домой.

— Давно уехали?

— Часа два уже прошло, наверное, может, и больше, я не заметила, работы много.

— Пойду туда, там ее встречу, — растерялся Андрей.

— Куда ты пойдешь? Туда идти час, не меньше. И где ты ее там искать собрался? Университет большой, где они там, я не знаю. И пока ты доберешься туда, она уехать уже может, разминетесь обязательно. Если надо, иди лучше домой к ним, там подождешь. Ладно, пора мне, пойду я. До свидания! — и Дарья быстро зашагала в сторону Нескучного сада.

Разочарованный, Андрей пошел назад на Шаболовку.

— Быстро ты вернулся, дядя Андрей. А мама где? — спросила Настя, когда он пришел назад через каких-то полчаса.

— Оказалось, что твоя мама уехала в университет, на Моховую. Так что подожду ее здесь, — ответил Андрей.

— Ну что же, подожди её. Проходи, — и Настя распахнула перед ним дверь.

Минут через двадцать в дверь позвонили.

— Странно, — сказала Настя, — кто это может быть. Может, мама ключ забыла? Кто там? — крикнула она в сторону входной двери уже из коридора.

Из-за двери мужской голос спросил Елену Сергеевну.

— Её нет. Что ей передать? — спросила Настя, подходя к двери.

— Это Евгений Викторович, с работы. Она скоро придет?

— Я не знаю. Ничем не могу помочь, извините, — сказала Настя и ушла от двери.

— Кто это был? — спросил Андрей.

— Да один, с маминой старой работы, ходит за ней, год уже, наверное , надоедает только. Противный дядька. Мне он не нравится. И маме тоже, — посмотрев на Андрея, слишком уж равнодушно сказала Настя и, подойдя к окну, посмотрела на улицу. — Стоит, гад, у подъезда. Ждет. Шел бы ты, Евгений Викторович, домой к себе, нечего тебе здесь делать.

Андрей встал и начал одеваться.

— Ты куда, дядя Андрей? — спросила Настя, оторвавшись от созерцания стоящего у подъезда маминого воздыхателя. — Ты его не бей, он потом маме неприятности на работе устроит, когда она туда вернётся.

— Настя, никого я бить не собираюсь, успокойся. Может, с человеком просто поговорить надо, он заблуждается, а об этом ему никто сказать не может.

— Ты его точно бить не будешь?

— Настя, перестань, пожалуйста. Я с ним поговорю и он пойдет домой, а мы будем ждать твою маму. Так тебя устраивает?

— Устраивает. Но я за тобой наблюдать буду.

«Странное дело», — подумал Андрей, спускаясь по лестнице, — «раньше за ней такого не водилось. Наверное, хрен этот угрожал Лене».

Мужчина лет сорока, высокий, с симпатичным лицом, в щегольской шляпе и явно дорогом пальто, стоял у подъезда и курил папиросу, небрежно стряхивая пепел. Пахло от него каким-то наверняка модным одеколоном, на шее виднелся небрежно повязанный шелковый платок. Вся его внешность говорила о том, что у Евгения Викторовича жизнь удалась.

— Привет, — сказал Андрей, подходя к мужчине.

— Здравствуйте. Мы знакомы? Вы чего-то хотели? — он говорил, будто делал одолжение.

— Нет, не знакомы, — ответил Андрей, — но это ведь легко устранить. Позвольте представиться, Волошин. Андрей Григорьевич Волошин, литератор.

— Евгений Викторович Покровский, химик. Кандидат наук.

— Вот видите, товарищ Покровский, мы уже и знакомы, — улыбнулся Андрей.

— Чем обязан?

— Видите ли, Евгений Викторович, так получилось, что мы с Вами интересуемся одной и той же женщиной. И я бы предпочел, чтобы в будущем она осталась со мной.

— Я не желаю обсуждать это ни с кем, а тем более, с Вами. Елена Сергеевна... я уже давно ухаживаю за ней и надеюсь на взаимность. И я уверен, что как раз Вам здесь делать нечего. Я Вас тут в первый раз вижу. А мы с Еленой Сергеевной скоро год как вместе... работаем... и не только, — он потер переносицу и Андрей вдруг увидел у него на безымянном пальце специфический след от обручального кольца.

— Холодит? — спросил он, показывая на правую кисть Покровского.

— Не понял, Вы о чем? — ответил тот вопросом, растерянно глядя на свою руку.

— Ну, в такую погоду от обручального кольца руки мерзнут, наверное, поэтому пришлось снять [7].

— Вы ничего не знаете, мы с женой разводимся!

— Ага, уже пять лет, но она болеет, так что придется немного подождать, да к тому же детям надо школу закончить. Про победу в войне не пробовал? Наверное, тоже пройдет. Слышь, кандидат наук, — Андрей шагнул к нему, так что тот оказался вынужден отступить назад, упершись спиной в стену дома, — давай, шагай к жене и детям.

Прижатый к стене, Покровский как-то мгновенно потерял весть свой лоск, лицо его побледнело, губы задрожали. Он попытался что-то ответить, но смог только кивнуть.

— Ладно, прощай, кандидат химических наук, — Андрей подтолкнул его рукой и тот безропотно побрел, опустив плечи. — И, Женя, — позвал он Покровского, тот сразу же остановился, не поворачиваясь, — если в будущем доведётся вам работать вместе, не надо пытаться устроить Елене Сергеевне проблемы, не по-мужски это. Понял? Ну, если понял, давай, иди.

Глядя на испачкавшуюся в побелке удаляющуюся спину менее удачливого поклонника своей (так уж ему хотелось думать) женщины, Андрей почему-то отряхнул руки.