Осень сорок первого, или Возвращение осознанной необходимости - [19]
— Держи, дядя Андрей, там всяких книжек с непонятными названиями очень много, некоторые даже не по-русски.
Андрей посмотрел список книг, открыл пару, бегло просмотрел.
— Ты знаешь, Настя, кажется, твоя мама очень скоро вернется домой и я знаю, как это сделать.
Михаил с Дашей вернулись, когда на улице уже смеркалось, принесли с собой продукты и бутылку вина.
— Всё, давайте быстренько на стол накроем и устроим пир, — с порога сказала Дарья. — Всё у меня получилось, спасибо Михаилу за помощь,с комнатой всё решили, на работе я восстановилась, карточки получила. Владимир Александрович, заведующий лабораторией нашей, сказал, что очень хорошо, что я вернулась, а то работы много, а работать некому. У товарища Энгельгардта [3] всегда работы много, но с ним очень интересно.
— Даша, а Вы можете организовать мне встречу с Владимиром Александровичем? — спросил Андрей.
— Проще простого. Давайте завтра пойдем со мной на работу и встретитесь с ним. А Вы тоже биохимик, Андрей?
— Нет, но мне есть о чем поговорить с профессором Энгельгардтом, думаю, ему это будет очень полезно узнать.
— А с жильем всё получилось у вас? Сняли что-то? — спросила Дарья.
— Да, всё в порядке, дом на Соколе, в поселке художников. Завтра, наверное, переедем. Хотя что нам переезжать: ботинки обул и готов, — сказал Андрей. — Там, конечно, устроиться еще надо, дров завезти, но это не страшно, сказали, что организовать нетрудно.
— Андрей, пойдем-ка, пошепчемся, пока тут на стол накрывают, не будем мешать, — сказал Михаил.
— Пойдем на кухню, Терентьич, скорее всего, спит, мешать нам не будет.
— Что там у тебя? — спросил Михаил, когда они зашли на кухню.
— Не у меня, у нас. Помнишь Настину читалку?Ты еще ругал нас, что мы ее в бумажную книгу засунули?
— Блин, а я с этим дурдомом и забыл совсем. Лекарства! Там же не справочник Видаля какой-нибудь, там же технологические карты, требования к сырью, клинические испытания, всё на блюдечке.
— С голубой каемочкой?
— Да с любой каемочкой, Андрюха. Живем! А то у меня после вчерашнего и руки опустились, дурь всякая в голову лезет целый день. Завтра вместе пойдем к профессору. Крутой ученый?
— Очень. Один из лучших. Помнишь, ты про портрет в музее рассказывал, по которому подполковника узнал? Так вот, это тоже портрет, только на кафедре биохимии, висел в кабинете, где мы пропущенные занятия отрабатывали. Так что я завтра встречу кусочек своего прошлого, только сильно помолодевший.
________________________________________________________
[1] Увы, но сейчас дом на Верещагина, 12 посмотреть не получится — его снесли и построили какой-то новодел.
[2] Я сознательно выключил из книги все мытарства с пропиской, ибо ничего в них интересного, кроме очередей и прочего занудства, нет. Кто жил во времена СССР, тот помнит этот геморрой. Пускай будет так, по упрощенной схеме.
[3] В.А. Энгельгардт — один из выдающихся отечественных биохимиков, в описываемое время возглавлял лабораторию молекулярной биологии в Институте биохимии.
Глава 7
Разве я посмею
Потревожить мирозданье?
20 сентября 1941 года
— Пешком пойдем, — сказала Дарья, когда они допивали чай. — Время есть еще, погода хорошая, здесь и идти полчаса всего, правда, Михаил?
— Правда, лучше пешком, чем в транспорте сейчас давиться. Через Андреевский мост перейдем — и на месте, — ответил Михаил, допивая чай, — Терентьич, ты что там за углом притаился? Тебе чай налить? А то покрепче нет ничего.
Сосед заполз на кухню по стенке. Лицо его уже приобрело тот классический сизоватый оттенок, который так характерен для запойных пьяниц.
— Николаич, мне бы поправиться, дай денег, я отдам, я вот сегодня похмелюсь и в завязку.
Накануне сосед свел очень близкое знакомство с Михаилом, причем, не по своей воле. Когда, немного проспавшись, Николай Терентьевич понял, что душа его требует праздника, он устроил в коридоре моноспектакль с песнями и плясками. Быстрее всех впечатлился талантом как раз Михаил, утащивший артиста в ванную и каким-то волшебным способом унявший у того тягу к публичным выступлениям и добавив Терентьичу много очков вежливости, после чего тот всех, включая Настю, начал называть на «Вы» и по имени-отчеству. Впрочем, на Насте он споткнулся, поскольку она не сообщила хмельному соседу свое отчество.
Сейчас, награжденный кружкой чая и баранкой, Терентьич остался один на кухне с напутствием пьяным домой не приходить, а лучше сразу умереть, так легче будет.
— Настя, дай-ка книгу свою, пожалуйста, — сказал Андрей, обуваясь.
— Но я ведь ее читаю! — Настя с большой неохотой рассталась с «Томом Сойером», с обидой глядя, как книга скрывается в недрах рюкзака.
— Почитаешь еще, — пообещал Андрей и пошел на выход.
Институт биохимии стоял во дворах и шум с Ленинского проспекта сюда почти не доносился. Вахтер на входе только скользнул взглядом по сопровождавшим Дарью мужчинам. Лаборатория, где работала Дарья, располагалась на втором этаже. Даша заглянула внутрь:
— Нет никого еще, рано пришли. Ладно, вы здесь посидите, я сейчас схожу посмотрю, где Владимир Александрович. Наверное, с Милицей Николаевной [1] чай пьет, — и Дарья, надев халат, куда-то убежала.
