Они замолчали. Мимо их столика прошло несколько молодых людей, намеренно громко обсуждая свежую сенсацию.
ПОСЛЕДНЯЯ НОВОСТЬ
Его посетили близкие. Надежды на выздоровление почти нет!
СТРАХ В ГОЛОДНЫХ ГЛАЗАХ
В приемной в тревожном ожидании стояли - Алия, сраженная горем любовница, Абдель Кадер, Сулейман, Салима, Иса, его личный шофер Махмуд, сторож его виллы Алляль, который примчался сюда на такси, едва оправившись от обморока. Разного рода прихлебатели и просто друзья. В мрачной тишине стояли коллеги по работе и ждали конца человека-легенды, который переживал теперь предсмертные муки. Никому, кроме Салема, не позволили сопровождать семью в операционную. Салем был ближайшим и, пожалуй, единственным другом семьи. Говорят, он был у шефа "мозговым трестом".
Остальные с тревогой ожидали его возвращения. Он вернулся, и вернулся один, и тишину коридора разорвал тонкий женский крик. Завидев его, они все разом бросились к нему. Обступили со всех сторон, словно боялись, что он ускользнет.
- Салем, Салем...
Он сделал попытку освободиться, но кто-то удержал его, схватив за руку. Салем наклонил голову, как бы подтверждая то, что они и так поняли. Мертвая тишина нависла над всеми. Неужели их действительно волнует судьба Ахмеда? Или их привело сюда низкопоклонство, а на самом деле их волнуют лишь шкурные интересы, контракты, прокладка водопровода и канализации, асфальтирование улиц и другие строительные работы, на которых можно нагреть руки! Десятки миллионов!.. Едва слышно их слабое бормотанье: "Господи, верни ему жизнь, не лишай нас хлеба насущного. Этот человек - наша единственная опора. Ради всего святого не забирай его от нас".
Даже Алия плачет не потому, что ей жаль Ахмеда, а потому, что ей жаль той сладкой жизни, которой она навсегда лишается. (Лицемеры, лжецы, как отвратительны их рожи!)
На Салема наседают все сильнее. Минуту он раздумывает, не плюнуть
ли им всем в лицо и тут же уйти или обругать как следует...
Но теперь он такой же, как они... Все его привилегии потеряны, и потеряны навсегда.
А они все напирают. Страх светится в их голодных глазах. В отчаянии он воздевает руки... и медленно опускает. Закрывает лицо. Рыдания душат его. Между двумя спазмами он произносит: все кончено!
