Осажденная Варшава - [60]
— Не мешайте, дайте кончить! — заголосило большинство.
Айгнер продолжал, все усиливая речь.
— Пока между собою немного подрались поляки, а скоро придут и москали. Мы будем заперты в городе с поляками вместе… Будем с ними жить и умирать…
— Ай, что такое?! — испуганным вопросом всколыхнуло толпу. И смолкли снова.
— Умирать!.. Неприятная, но неизбежная штука. Так вот, чтобы легче было жить с "хозяевами" края, чтобы умирать не от кулака, не от камня или ножа, а на поле битвы, как вольные люди, мы теперь же должны делать все, что делают поляки. Готовиться к осаде, собрать деньги, зачислиться в ряды Народной гвардии… Словом, все. Вот что я и мои товарищи пришли вам предложить, собратья по вере и крови. Решайте и дайте свой ответ. Но скорее. Время не терпит.
— Собратья… Какие вы нам собратья?.. Отступники, апикойрисы!.. Вы пришли глумиться над нами. Ну, чтобы таки евреи стали воевать?.. Да еще с россиянами, которые даже Бонапарту не поддались?.. Уходите… Вон!..
Крики росли. Пожилые законники уже стали наступать на молодых, окружающих Айгнера. Те, сгрудясь, готовились дать надлежащий отпор. В эту минуту раввин сильно постучал толстым фолиантом по столу, покрывая этим общий крик и шум.
— Раббосим!.. Еврейские люди, что вы только делаете? — прозвучал его голос, поднятый до крика. — В такие дни и мы разбираем, кто апикойрис, кто набожный еврей? Они же не со злом пришли. Пусть они себе молодые, глупые… Но их привела еврейская кровь. Кровь не вода. И не совсем же они глупы. У них же тот самый мозг, что и У других евреев. Надо обдумать, что они сказали… Вот теперь почтенный ребе Иосель Радомысельский, внук великого цадика реб Акселя, старейший и почтеннейший из нашей общины еврей, желает сказать свое слово. Молчите и слушайте, раббосим.
Небольшого роста, кругленький, с розовыми щечками, седой совершенно, беззубый старик, ребе Иосель, поблескивая живыми, еще ясными глазками, довольно внятно, без особого шамканья заговорил:
— Дети, о чем вы хотите спорить? Стоит ли спорить вообще, а сейчас особенно? Что сказали эти молодые люди, чего бы каждый из нас не понял и не знал? Или чего хотят те, постарше, о чем уж были речи сотни и тысячи раз в течение долгих, долгих лет и веков? Не спорить надо, а выслушать меня… Ведь главное — что? Чтобы Израиль был и остался навеки, по слову Творца — Иеговы. А для этого надо иногда делать, как говорят эти, молодые… А в другое время — так, как говорят эти, постарше… Вот надо сейчас подумать, как лучше сделать для блага Израиля… Положим, ему все было во благо… Вы читали святое писание, Тору, и я читал… Вы помните, что был Вавилон, и угнетали там евреев… Был Египет, там было то же самое… И Ашур пришел… И Персия с Экбатаной… Потом Македонское, Греческое царства… И Рим посылал своих солдат и офицеров в Палестину. И там угнетали нас, и везде угнетали нас… Дома и в чужих краях. И что же теперь? Нет их никого. А Израиль есть. В наших книгах я прочел, что даже в Индии, где самые древние царства, и в старом Китае живут наши евреи, и там угнетают их. Но, поверьте, не станет Китая, пройдут все индийские царства… А Израиль не пройдет. Теперь слушайте дальше. Не было еще поляков и Москвы; теперь только они считают себе тысячу лет, что они явились как народ… А наша святая книга!.. В ней записаны первые дни творения. Чего же нам уж так опасаться друзей или врагов?.. Положим, тяжело бывает Израилю… Вот я помню Эстерку, жену польского круля, вторую Эсфирь… И она мало помогла народу своему… Знаете ли вы, что однажды еврей, портной из Межигорья, шел полем? А польский Сейм не мог выбрать круля и решил, кто первый покажется на дороге, пусть будет круль… Распятие свое целовали они все. И пришлось еврея назвать крулем. На три дня всего. Ему сказали: "Если не сложишь власть, мы тебя разрежем на кусочки". И он сложил власть… Вот какие дела бывали. А евреям это не помогало. Я видел, как до прихода россиян на Прагу поляки били евреев. А после Праги россияне сказали: "Вы нам плохо помогали!.." И стали россияне нас бить и отнимать все… и вешать. А за что? А думаете, сам Наполеон?.. О, он очень хорошо знал цену еврейскому золоту… Во Франции, где свобода и братство, там очень много богатых евреев. И Наполеон за хорошую цену дорого продавал им разные уступки и льготы для народа израильского. Так бывает везде. Теперь пусть скажут, за что нас не любят народы?.. Есть между нами и добрые, и злые люди… Как в каждом человеческом племени. И злые — имеют свойство всех злых людей: злом платить за обиду. Но вину каждого отдельного еврея ставят в укор целому нашему племени. Забывают, что во время ихней резни и войны — на одного шпиона-еврея бывает пятьдесят поляков и русских. Что на одного мелкого ростовщика-еврея есть сотня богатых христиан, шляхтичей, владельцев больших маентков, которые жмут сок и кровь из своих же хлопов, из христиан, которые молятся Творцу в одном костеле с панами-угнетателями. Но своим все прощается. Чужому — ничего. Помните же, дети: чужие мы всюду. За вину одного несет кару весь народ. Одна наша сила — в единении… Печать нашего племени — единство духа и мысли. Странником стал народ Израиля. Конечно, сидящий у порога дома видит всех, идущих мимо. Но идущий мимо видит всех, сидящих по местам, и все прекрасные места мира… и весь мир!.. И больше он дает, чем берет у мира. Такая участь Израиля. Идти с места на место, менять обувь и наряд, узнавать чужие языки и всегда оставаться неизменным в самом себе. Слишком много мы имеем и дали миру, чтобы отказаться от себя. Нашу святую книгу чтит ряд христианских народов… А нас — презирает… Пускай! Одного из сыновей народа нашего признают они своим избавителем. А нас гонят. Потерпим! Разве не бывает, что дикий конь гневается на разумного всадника, господина своего? На землю свергает он его и раны ему наносит ударами копыт. Но всадник все же подымается, набирает новых сил и господином остается, как был, над конем… Такова участь Израиля… Придет время — изменится все… Спешить лишь не надо… И если теперь вина одного падает на весь народ, то настанет час искупления, час торжества… И каждая заслуга каждого еврея даст славу и радости принесет всему Израилю. И каждая добрая мысль даст тысячекратную жатву, даст плод без горечи. Так сейте же добрые мысли и добрые дела в мире… только помните: на все есть пора и срок!.. Вот что я хотел сказать вам, дети Израиля!
В книгу вошли три романа об эпохе царствования Ивана IV и его сына Фёдора Иоанновича — последних из Рюриковичей, о начавшейся борьбе за право наследования российского престола. Первому периоду правления Ивана Грозного, завершившемуся взятием Казани, посвящён роман «Третий Рим», В романе «Наследие Грозного» раскрывается судьба его сына царевича Дмитрия Угличскою, сбережённого, по версии автора, от рук наёмных убийц Бориса Годунова. Историю смены династий на российском троне, воцарение Романовых, предшествующие смуту и польскую интервенцию воссоздаёт ромам «Во дни Смуты».
Исторические романы Льва Жданова (1864 – 1951) – популярные до революции и еще недавно неизвестные нам – снова завоевали читателя своим остросюжетным, сложным психологическим повествованием о жизни России от Ивана IV до Николая II. Русские государи предстают в них живыми людьми, страдающими, любящими, испытывающими боль разочарования. События романов «Под властью фаворита» и «В сетях интриги» отстоят по времени на полвека: в одном изображен узел хитросплетений вокруг «двух Анн», в другом – более утонченные игры двора юного цесаревича Александра Павловича, – но едины по сути – не монарх правит подданными, а лукавое и алчное окружение правит и монархом, и его любовью, и – страной.
Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков. Роман-хроника «Последний фаворит» посвящен последним годам правления русской императрицы Екатерины II. После смерти светлейшего князя Потёмкина, её верного помощника во всех делах, государыне нужен был надёжный и умный человек, всегда находящийся рядом. Таким поверенным, по её мнению, мог стать ее фаворит Платон Зубов.
Преобразование патриархальной России в европейскую державу связано с реформами Петра I. Это был человек Железной Воли и неиссякаемой энергии, глубоко сознававший необходимость экономических, военных, государственных, культурных преобразований. Будучи убеждённым сторонником абсолютизма, он не останавливался ни перед чем в достижении цели. Пётр вёл страну к новой Жизни, преодолевая её вековую отсталость и сопротивление врагов.
«Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сём отношении Екатерина заслуживает удивления потомства.Её великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало её владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве».А. С.
Среди исторических романистов начала XIX века не было имени популярней, чем Лев Жданов (1864 — 1951). Большинство его книг посвящено малоизвестным страницам истории России. В шеститомное собрание сочинений писателя вошли его лучшие исторические романы — хроники и повести. Почти все не издавались более восьмидесяти лет. В шестой том вошли романы — хроники ` Осажденная Варшава` и `Сгибла Польша! (Finis Poloniae!)`.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.
Георг Борн – величайший мастер повествования, в совершенстве постигший тот набор приемов и авторских трюков, что позволяют постоянно держать читателя в напряжении. В его романах всегда есть сложнейшая интрига, а точнее, такое хитросплетение интриг политических и любовных, что внимание читателя всегда напряжено до предела в ожидании новых неожиданных поворотов сюжета. Затаив дыхание, следит читатель Борна за борьбой человеческих самолюбий, несколько раз на протяжении каждого романа достигающей особого накала.
Юзеф Игнацы Крашевский родился 28 июля 1812 года в Варшаве, в шляхетской семье. В 1829-30 годах он учился в Вильнюсском университете. За участие в тайном патриотическом кружке Крашевский был заключен царским правительством в тюрьму, где провел почти два …В четвертый том Собрания сочинений вошли историческая повесть из польских народных сказаний `Твардовский`, роман из литовской старины `Кунигас`, и исторический роман `Комедианты`.
Георг Борн — величайший мастер повествования, в совершенстве постигший тот набор приемов и авторских трюков, что позволяют постоянно держать читателя в напряжении. В его романах всегда есть сложнейшая интрига, а точнее, такое хитросплетение интриг политических и любовных, что внимание читателя всегда напряжено до предела в ожидании новых неожиданных поворотов сюжета. Затаив дыхание, следит читатель Борна за борьбой самолюбий и воль, несколько раз достигающей особого накала в романе.
Георг Борн — величайший мастер повествования, в совершенстве постигший тот набор приемов и авторских трюков, что позволяют постоянно держать читателя в напряжении. В его романах всегда есть сложнейшая интрига, а точнее, такое хитросплетение интриг политических и любовных, что внимание читателя всегда напряжено до предела в ожидании новых неожиданных поворотов сюжета. Затаив дыхание, следит читатель Борна за борьбой самолюбий и воль, несколько раз достигающей особого накала в романе.