Осада и падение Константинополя - [11]

Глава 42.

Итак, спустя три дня после взятия города разрешил он, чтобы каждый корабль отправился в свою область и город, - неся такой груз, что глубоко погружались в воду. Что же это за груз? Многоценная одежда; сосуды - серебряные, золотые, медные, оловянные; книги свыше числа; пленные: и священники, и миряне, и отшельники, и монахи. Все были полны груза. Палатки же лагеря полны были пленных и всего выше перечисленного. И можно было видеть среди варваров: одного-одетого в первосвященнический саккос; другого - опоясывающегося золотой эпитрахилью, тянущего на ней связанных друг с другом собак; иных-одетых вместо толстых плащей в златотканные плащаницы с шитым изображением агнцев. Другие сидели на пирушках и ели из стоявших пред ними дискосов с различными плодами, и пили несмешанное вино из священных потиров. Все же книги, превосходящие всякое число, погрузив на повозки, рассеяли всюду на Восток и на Запад. За одну номисму десять книг продавалось: Аристотеля, Платона, богословских и всякого иного вида книг Евангелия с бесчисленными украшениями, сдирая золото и серебро, одни продали, другие бросили. Все иконы предали огню: поджаривая на этом пламени мясо, ели его.

Тогда в пятый рень вошел он в Галату и, приказав сделать перепись всех обитающих в ней, много жилищ нашел запертыми, ибо латиняне бежали на корабли. Повелел он открыть домы их и сделать опись всего имущества каждого из бежавших, говоря: "Если до прошествия трех месяцев они вернутся, пусть они получат имеющееся у них; если же не вернутся, будет это принадлежать вождю". Затем приказал он, чтобы все войско и окрестные кварталы разрушили и бросили на землю стены Галаты и очистили те места, - что и было сделано. Итак, сокрушив сухопутные стены, оставили в целости лежащие у моря. Каменщикам же повелел он иметь в течение всего августа месяца наготове известь, чтобы перестроить обрушившиеся стены города. Сам же составил списки на пять тысяч семей из областей Востока и Запада и повелел им под угрозой смерти до сентября месяца со всем домом быть в городе, поставив над ними начальником раба своего именем Солимана. И сделав великий храм святилищем бога своего и престолом Магомета, остальные оставил пустынными; победителем отправился он в Адрианополь, имея с собой свыше меры пленников и добычу без числа. Вышел он из города 18 июня, всех благородных женщин и дочерей их везя на повозках и на верховых конях. Жена же великого дуки в дороге скончалась, вблизи селения, именуемого Месиной, и похоронили ее там; это была женщина благоразумная и воздержанная во всяческих душевных страстях, повсюду пользовавшаяся славой вследствие благодеяний ее и жалости к бедным.

В Адрианополь вошел он с выдающимся в высшей степени триумфом. Можно было видеть стекающиеся к нему все страны и всех начальников, и вождей христиан,-близких и дальних,-приветствующих его так: "Радуйся! Как сердце твое, как голова, как губы, как рот?" Но неохотно и без желания творили они ему с дарами поклонение, боясь, как бы и сами не пострадали подобным же образом. Тиран же сидел гордо и надменно, хвастаясь взятием города. Вожди же христиан стояли в трепете, ожидая. что же он будет говорить им относительно будущего. И вот ответствовал он прежде всего послу Сербии, повелев, чтобы ежегодно она давала державе турецкой двенадцать тысяч номисм; далее, чтобы деспоты Пелопоннеса давали десять тысяч и ежегодно с дарами приходили на поклон к нему: чтобы Хиос ежегодно вносил шесть тысяч номисм, а Митиленатри тысячи; Трапезунту и всем живущим по Потийскому морю приказано было, чтобы ежегодно, приходя, творили ему поклонение с принесением даров и платили дань. Итак, в первом после взятия Константинополя году, в августе месяце, послы деспота Сербии, придя и передав должные дани, совершили и великую милостыню в Адрианополе, ибо, по повелению их деспота Георгия, они выкупили монахинь; молодых и старых освободил он до сотни. Также из знатных и из придворного чина все пленники, стекающиеся в Сербию, получали от него и от царицы средства на выкуп милосердия ради. Когда началась глубокая осень и шел год уже 6962-й, то, проведя зиму дома, весной пожелал тиран напасть на деспога и всю Сербию присоединить к своей державе. Что касается деспота, то он после взятия города каждый день ожидал горького этого известия и несправедливости хищника. Ибо был это старец опытный, и много пострадал деспот от несправедливостей тирана. А каков был повод к несправедливости, тиран объявил ему, говоря: "Место, которым ты владеешь, т.е. Сербия, не твое, не отца твоего; оно принадлежало Стефану, сыну Лазаря: следовательно, теперь оно мое. Поэтому уйди скорее из пределов ее. Я же намерен подарить тебе часть земли отца твоего Вулка и город Софию. Если же нет, иду на тебя". Объявив это через одного из вернейших рабов своих, приказал он рабу в течение двадцати пяти дней предстать пред лицо его, чтобы сообщить ответ; если же он не сделает этого, то ему отсекут голову, а тело бросят на съедение зверям. Посол тирана, прибыв в Сербию и узнав, что деспот проводит время по ту сторону Петра, не знал, что делать: архонты Сербии задерживали его, говоря, что сегодня деспот приедет, что завтра он вернется. При этом они заботились об укреплениях и на случай нужды запасали все на складах. Итак, видя, что он обманут, посол стал бояться и наказания за просрочку, ибо он провел там свыше тридцати дней. Итак, тиран, охваченный яростью, вышел со всем войском из Адрианополя и достиг Филиппополя. Раб же его, вернувшись и известив о бегстве деспота в Венгрию, поведал и об архонтах его: как задержали его и не отпускали. Тиран был намерен умертвить его и сделал бы так, если бы раб не рассказал вождю о причинах задержки, объясняя и свое замедление, и приготовления сербов, и бегство деспота. Венгры же, перейдя где-то реку и опустошив окрестности Тырнова, встретились с турецким войском и, одержав победу, с многочисленной добычей переправились опять через Истр. Тиран же, выступив из Филиппополя, отправился в Софию, и, оставив там войско, везирей своих и все собрание старейшин, сам с пехотой до 20 тыс. вторгся в Сербию. Однако он не нашел там никого, кто противостоял бы ему, ибо деспот задолго до того переправился в Венгрию со всем своим семейством, а вместе с ним сановники его со всем домом. Укрепив крепости и повелев всему народу расположиться внутри их, приказал деспот людям не бояться и не сдаваться врагу, ибо надеялся он через некоторое время опять притти сюда с великой силой. И дошел тиран до Смедерова, ибо жаждал взять этот город, потому что стоял он на высоком берегу реки и давал проход тому, кто собирался проникнуть в Венгрию. Однако, не сумев ничего сделать, повернул он назад. Напал он на один из городков: крепость не сдавалась; люди же, расположившиеся вне городка, пришедшие из деревень и полевых селений, имели свой стан вне крепости, защищающий их. Ибо городок был укреплен; внешнее же укрепление не было таким: с клятвами клятвопреступник взял его. И, после того как взял, всех обратил в рабов и увел; крепость 'же не сдалась. Итак, повернув в Софию и выступив оттуда, пришел он в Адрианополь, ведя добычу, и там половину ее подарил старейшинам и потрудившимся с ним. Сам же, взяв свою половину пленных, послал их в деревни вокруг Константинополя, поселил их там; доставшаяся ему часть составляла 4 тыс. мужчин и женщин. Выступив из Адрианополя, прибыл он в Константинополь. Ибо, когда он проживал еще в Филиппах, он приказал отстроить расшатавшиеся стены города. Нашел он их теперь отстроенными и хорошо приспособленными, как было должно. Войдя в город и отмерив в середине его землю, заключающую в себе восемь стадий или даже более, он приказал обнести ее оградой и внутри ее построить дворцы. Когда были возведены стены, он покрыл их сверху свинцовой крышей, взяв ее с монастырей, ибо они оставались пустынными. Ведь в монастырь Пантократора пришли и поселились в нем валяльщики, а в средине храма работали сапожники; в монастыре Манганском поселились турецкие монахи [дервиши], во всех остальных турки с женами и детьми.