Оружие возмездия - [59]

Буквально через минуту, дверь распахнулась, и появился офицер в сопровождении держащих оружие наготове автоматчиков.

— Что вы хотели?

Лингвистических способностей за столь короткий промежуток времени у Мишеля, разумеется, не прибавилось. Но по вопросительной интонации он догадался, что к чему, и молча указал на испорченную одежду и лужу у входа в темницу. Тюремщик презрительно усмехнулся и, вышел.

Вскоре возник солдат, с ведром воняющей хлоркой воды и шваброй. Бросив к ногам парня свёрток, подобрал мёртвую овцу и валяющийся на полу испачканные лохмотья. Затем, пятясь, отступил и поспешно лязгнул засовом.

Чувствуя лёгкую досаду, пленник оделся в не новую, однако чисто выстиранную и почти не сохранившую чужого запаха робу и занялся уборкой. Орудуя тряпкой, Мишель спрашивал себя, правильно ли поступил, отказавшись от мысли бежать. В момент ареста, на пирсе, сделать это было проще всего. Безусловно, и сейчас путь на волю вполне свободен. Смущало лишь то, что для достижения цели придётся пожертвовать слишком многими человеческими жизнями. А этого, он, ещё несколько суток назад бывший нормальным, позволить себе просто не мог.

Всю следующую неделю заполнили весьма неприятные процедуры. У Мишеля несколько раз брали пробы крови. Снова и снова заставляли воспроизводить песнь вампира, тщательно при этом фиксируя показания приборов. Рассекали острым скальпелем мышцы, наблюдая за процессом регенерации, и опять делали анализы.

Самым худшим было то, что самодовольные исследователи беспечно полагали, что скованный по рукам и ногам он не представляет опасности. Мишель же, твёрдо решивший завоевать доверие, стиснув зубы, терпел идиотскую возню. И, конечно же, вновь и вновь задаваясь вопросом: «а не сглупил ли, дерзнувши пойти на контакт»?

Трижды вызывали к начальнику базы. Первый допрос прошёл более чем неконструктивно. Генерал просто не поверил в то, что рассказанное — правда. А он в свою очередь недоумевал, когда спрашивали о фамилии и тупо пялился на географическую карту Европы, ибо видел впервые. И, естественно, ничего не мог сообщить о местонахождении аэродрома.

Следующий разговор состоялся в обществе людей в белых халатах, с набившими оскомину датчиками. Когда те беспокойно забегали, видя полную индифферентность допрашиваемого, что моментально отображалось беспристрастными приборами, и усадили на место пленника одного из солдат, Мишель, наконец, уразумел, что от него хотят.

Вслушиваясь в то учащающиеся, то замедляющиеся удары сердца военного, он тщательно запомнил его состояние, вплоть до количества ферромонов, выбрасываемых в окружающее пространство и, когда снова опутали проводами, детектор показал, что незваный гость с севера говорит правду.

В третий раз, беседовали с глазу на глаз и высокий чин попросил рассказать о детстве. Интересовался размерами их посёлка, мерах предосторожности, предпринимаемых властелинами, для того, чтобы удержать людей на месте. Выпытывал, сколько народу жило на ферме, и как часто происходили облавы.

Юноша честно выложил всё, что помнил. Про поля, тянувшиеся до самой колючей проволоки, до которой нужно было идти целый день. О словах наставника: тот учил, что ограждение построено скорее для безопасности тех, кто внутри, чем страха сверхсуществ перед возможным побегом. Уходившие за забор иногда возвращались. Выглядели они совсем худо и вскоре умирали от неизвестной болезни. У многих на теле образовывались гноящиеся язвы, кто-то сходил с ума. Вспоминал, что в лесу иногда встречались странные звери, похожие на собак, только с двумя головами и грибы, величиной с трёхлетнего ребёнка. Родители боялись их есть, и запрещали детям даже прикасаться к подобным находкам.

Многих вопросов Мишель не понимал, искренне считая идиотскими.

Например: Сколько месяцев длилась зима?

Ерунда какая! Зима начиналась с наступлением холодов и тянулась, до тех пор, пока не таял снег.

Или: Какие сельскохозяйственные культуры преобладали в их регионе?

Опять же, полная чушь. На их ферме росло то же, что и везде. Картофель, пшеница, брюква. Ими кормили свиней и ели сами.

Когда Мишель окончательно убедился, что ему поверили и воспринимают всерьёз, он посмел осторожно поинтересоваться: когда ему позволят жить как все? И, по недоумённому и полному сочувствия взгляду, понял, что сморозил глупость.

Глава 20

Тело затекло. Безумная, всепоглощающая жажда буквально сводила с ума.

«Если бы был наркоманом, то подумал бы, что испытываю самую жуткую ломку». — Родилась вялая мысль.

Иван со стоном разлепил веки и в десяти сантиметрах от лица обнаружил прозрачный купол. Напрягся и тут же почувствовал, что руки, и ноги крепко притянуты широкими ремнями, не дающими пошевелиться. С трудом повернув голову, увидел выложенные белым кафелем стены. Мерный стрёкот аппаратуры довершал не внушающую оптимизма картину.

Из спёкшихся губ вырвался хриплый стон, почти сразу же открылась дверь, и в помещение вошло несколько человек явно избравших жизненной стезёй занятие медициной.

Главный, профессорского вида мужчина в роговых очках и с выбеленной сединой бородой, нажал кнопку на находящемся рядом пульте, и вызывающая приступы клаустрофобии полусфера медленно отъехала в сторону.