Оружие Победы и НКВД. Конструкторы в тисках репрессий - [154]

И это все рухнуло...

Историк Лев Николаевич Гумилев создал теорию «пассионариев» и «субпассионариев». Согласно этой теории, расцвет страны обеспечивают «пассионарии» — люди, способные ради общего блага поступиться своим благосостоянием и даже жизнью. Этих людей Гумилев еще называл людьми дальнего прогноза. Они достаточно умны, чтобы понимать, что всеобщее шкурничество неизбежно приведет ко всеобщей же катастрофе. И потому «люди дальнего прогноза» делают свою страну сильнее, развивают науку и искусство, укрепляют мораль. Именно благодаря подобным людям поднимается и расцветает любая страна.

Но в теории Гумилева были еще и «субпассионарии». Это что-то вроде пены, которая неизбежно возникает на гребне мощной волны. Когда страна интенсивно развивается — как Германия или Россия, — то в ней появляется множество не способных чего-то добиться завистников. И чтобы вырвать себе кусок пирога, «субпассионарии» сбиваются в банды, объединенные знаменем религиозного учения, политический или экономической теории. Достоевский, зорко заметив появление этого нового социального слоя, описал его в романе, который назвал «Бесы».

Увы, русское общество оказалось глухо к его предостережению.

Долгое время «бесы» Российской империи — недоучки, неумейки и полузнайки — были обречены быть на окраине жизни. Ленина исключили из университета, экзаменов экстерном за полный курс он так и не сдал (вопреки тому, что утверждалось в советское время). Сталин был исключен из семинарии за драку и не мог продолжить карьеру священника, а с покалеченной рукой не был способен и к физическому труду. Дзержинского исключили из гимназии за то, что он ударил учителя немецкого языка. Не имел никакого образования Каганович. Бухарин учился в университете всего несколько месяцев. Троцкий провел лишь год в университете Николаева. Зиновьев не имел законченного высшего образования. Орджоникидзе, судя по всему, свою фельдшерскую школу так и не закончил.

Эти люди были обречены находиться на третьих ролях. Но с развитием промышленности в России появился «пролетариат», низовой слой рабочего класса, — а с расслоением деревни при Столыпине возникло беднейшее крестьянство, низовой слой сельских работников. Ошметки интеллигенции получили союзников — ошметки рабочего класса и крестьянства. А потом всем этим ошметкам повезло: партия большевиков получила 50 миллионов марок немецкого генштаба, чтобы захватить власть и вывести Россию из войны.

Возглавив страну, «субпассионарии» начали уничтожать русскую интеллигенцию. Это был конкурент в борьбе за власть, и конкурент страшный, поскольку «субпассионарии» могли только болтать и сыпать цитатами из Маркса, но не были способны работать. И потому они начали выживать тех, кто понимал всю гибельность и преступность их правления. Поначалу интеллигенцию уничтожали только как социальный слой — увольняли, высылали на пароходе за границу, выселяли.

Были предприняты особые меры, чтобы новые, «красные» инженеры и новая, «красная» профессура ничем бы не напоминали старую интеллигенцию, чтобы они не переняли ее идеологию и культуру. Сколько боли чувствуется в воспоминаниях Петра Леонидовича Капицы:

«Мы с родителями жили тогда в подмосковном железнодорожном поселке, и я помню, как в субботу на огонек к нам приходили знакомые и сослуживцы моего деда и моего отца. Это были железнодорожные служащие, врачи, представители средней русской интеллигенции. Эти люди проводили время не за бесконечной игрой в преферанс или выпивкой, а могли, скажем, говорить о Гумилеве или Кандинском. И отец мой, и дед работали служащими среднего ранга в наркомате путей сообщения (НКПС). Это был нормальный жизненный стандарт, и существование такого слоя людей позволяло обществу сохранять достаточно высокий уровень интереса к науке и искусству.

Позже этот слой постепенно исчез. Очень многие его представители эмигрировали. Я помню, каждую субботу мы узнавали, что уезжает то одна, то другая семья. Люди покидали страну, чтобы иметь возможность работать, с глубоким убеждением, что они еще скоро вернутся. И никто не препятствовал их отъезду. Помню, деда приглашала работать фирма «Вестингауз», и он получил официальное извещение о том, что коллегия НКПС рассмотрела это предложение фирмы и не возражает против его отъезда со всей семьей, причем слова «со всей семьей» были подчеркнуты, так что дед бы мог, забрав отца и всех нас, спокойно уехать в Америку.

Но если в начале 20-х годов уезжали лишь те, кто хотел работать за границей, то в конце этого десятилетия многие были вынуждены покинуть страну под давлением обстоятельств. В это время было организовано «Шахтинское дело», а затем «дело Промпартии», и люди стали попадать в те края, откуда трудно вернуться. Ну, а в 30-х годах уже началось планомерное уничтожение слоя, о котором идет речь, и неудивительно, что сегодняшняя наша интеллигенция отличается от русской интеллигенции начала века».

Да, партийное руководство все 1920-е годы сознательно стремилось разгромить старую интеллигенцию. Только лишь в начале 1930-х, после показательных процессов по «Промпартии» и «Шахтинскому делу» Сталин скажет в своей программной речи «Новая обстановка — новые задачи хозяйственного строительства»: «Если в период разгрома вредительства наше отношение к старой интеллигенции выражалось, главным образом, в политике разгрома, то теперь, в период поворота этой интеллигенции в сторону советской власти, наше отношение к ней должно выражаться, главным образом, в политике привлечения и заботы о ней».