Оружие-монстр - [22]

– Какое я могу иметь отношение к ЦРУ? – скривился в гримасе Умански.

– Нам бы тоже хотелось это проверить, – сказал Апраксин. – Мы тут небольшой эксперимент провели. Мы знаем, что номера телефонов капитана Кирпичникова и полковника Кирпичникова прослушиваются. И последний позволил себе сообщить сыну в телефонном разговоре, что в того стрелял некий Джозеф Умански, официально числящийся сотрудником строительно-монтажной фирмы; потом этот же человек стрелял и в самого полковника, а еще чуть позже зарезал старшего лейтенанта Савельева. И что Джозефа Умански взяли под наблюдение и не позволят ему вылететь за пределы России, хотя он даже купил билет. Разговор состоялся буквально за несколько минут до твоего появления здесь, парень. Я думаю, твои хозяева уже спохватились. И ты уже не вернешься туда, откуда вышел сегодня. С тобой что-то нехорошее на улице произойдет. Если не сейчас, так чуть позже. Развяжите ему руки, – приказал генерал. – Пусть уходит...

Один из оперов ФСБ поддернул сидящего на полу Умански за плечи, заставил пригнуться и разрезал у него на руках веревку, потому что развязать узел, который завязал Кирпичников, оперу показалось невозможным.

– Зачем веревку испортил? – покачал головой полковник. – Там можно было за одну петлю потянуть, и все развязалось бы само. Простой морской узел.

Умански встал на ноги, потер затекшие запястья и посмотрел поочередно на генерала и на двух полковников, что вели с ним разговор. Потом положил руку на дверную ручку и остановился. Снова сел, только теперь уже на низкую тумбочку под вешалкой.

– Что же не идешь, сынок? Ты свободен, – поторопил его генерал.

– Не пойду, – упрямо сказал Умански. – Вы правы. Меня убьют. Я даже знаю, кто именно. Боюсь, что убьют даже в том случае, если вы меня выведете.

Генерал несколько раз кивнул головой, потом вытащил трубку, показывая, что ему требуется позвонить, и вышел на кухню, откуда разговора было не слышно. Вернулся он уже через минуту и кивнул Яркову.

– Умански в вашем распоряжении. Я думаю, теперь он будет разговорчивым. Иначе вы можете просто выгнать его из своего здания. Пусть идет куда хочет. Полковнику Кирпичникову следует выспаться перед завтрашним днем, а мы ему мешаем. И господина Умански, хотя он боится выходить даже под конвоем, мы оставить в квартире Владимира Алексеевича не имеем права. Уведите его. Может быть, доберется живым до камеры...

Один из офицеров вытащил наручники. Умански с готовностью подставил руки. Полковник Ярков открыл дверной замок и вышел первым, за ним и все остальные. В квартире остались только Апраксин и Кирпичников. Генерал рассматривал свой пиджак. На нем, как и на рубашке, зияли сквозные дыры. Для солидного человека ходить в таком виде недопустимо.

– Недели костюм не проносил... Вот жена ругаться будет, – пожаловался Виктор Евгеньевич. – Давненько я уже не приходил домой в дырявой одежде.

Владимир Алексеевич в это время рассматривал свои убытки. Пуля пробила стекло серванта, разбила два хрустальных фужера и отколола ручку от хрустального же графинчика. Задняя стенка серванта тоже оказалась пробитой.

– Моя тоже из-за этой пули расстроится, – посетовал полковник.

– Посуда бьется к счастью. На днях твою жену выпишут. Постарайся хотя бы стекла сменить, – сказал генерал и стремительно пошел на кухню, словно что-то там забыл. Полковник двинулся за ним и увидел, как Апраксин отодвинул шторку, чтобы посмотреть в окно.

– Свет, Владимир Алексеевич, выключи, чтобы видно было лучше.

Кирпичников выключил свет, но сам к окну не подошел.

– Есть! Нормально сработано... – сказал генерал. – Молодец Ярков. Хорошо среагировал.

– Что там? – спросил Кирпичников.

– Я приказал снайперу на чердаке дома напротив всадить пулю в дверь над головой задержанного. Его здорово этим напугали. Наверняка сейчас думает, что его свои хотели ликвидировать. Ярков закрыл задержанного грудью, и опера бегом, всей группой, проводили его в машину. И сразу уехали.

У генерала зазвонила трубка мобильника.

– Да. Да. Я знаю. Не переживай, это стреляли по моему приказу. Чтобы припугнуть и сделать сговорчивее. Он теперь с тобой разоткровенничается... Ладно. До завтра... – Апраксин убрал трубку и сообщил Кирпичникову: – Полковник Ярков сообщил о произошедшем.

Но трубка зазвонила снова. Генерал посмотрел на определитель.

– А вот и бригадир снайперов объявился. Похвалы ждет, что ли?.. Да, слушаю. Понял... Вообще отлично! Очень приятно. Пусть забудет про своего консула. У тебя что, кулаков нет? Попроси его вежливо помолчать. Отправьте его к полковнику Яркову. Посты до утра не снимать. Завтра вечером то же самое, только заступаете раньше.

Трубка опять «ушла» в карман.

– А ведь явился настоящий снайпер! Туда, на чердак явился. Видимо, тот, которого Умански знал. Разборная винтовка в кейсе. Присматривался, как говорят, к выходу из подъезда. Не к твоему окну, а к двери. Ствол и прицел туда смотрели. Его на месте взяли.

– Не Москва вокруг нас, а декорации для голливудского вестерна, – только и сказал Кирпичников, но недовольства своего скрыть не сумел, да и не старался. – С начала девяностых прошлого века такого в Москве не было. И мне не нравится, что американцы начинают здесь, у нас, так хозяйничать. Это им не Киргизия, где они на людей топливо с самолетов перед посадкой сбрасывают. Пора давать серьезный и адекватный ответ.