Оружие и правила дуэлей - [9]

Цезарь приводит другой интересный случай. Тит Пулфио и Люций Варенус, два центуриона его армии, серьезно поссорились; но вместо того чтобы стремиться к мести на дуэли, они стали прилагать усилия, чтобы превзойти друг друга в отваге в ходе войны против галлов, и, когда им обоим угрожала серьезная опасность, каждый спешил спасти жизнь другого.

Благородный патриот не ставит предела своим достоинствам; он думает не о том, что равняет его с другими, а о том, что делает его выше и благороднее.

Поведение отдельной личности оказывает влияние на мораль всей нации, и если я уважаю ее, то не позволю, чтобы мой пример нанес ей урон.

Но если дуэль представляет собой оскорбление здравого смысла, интересов меня, моей семьи, моей страны и ее морали – какое еще оскорбление можно нанести моему святому Создателю, чье божественное присутствие я так грубо нарушу.

Тот, кто убивает другого, являет собой умаление образа Всемогущего, лишает его облика, уничтожает его труд и умаляет воздаваемые ему почести. Убийство было первым запрещенным насилием, когда Ною были даны семь заповедей вместе со строгим требованием дословно передать их потомкам патриарха; запреты часто повторялись, и все действия, которые вели к нарушению их, объявлялись преступлениями, подлежащими наказанию по Моисееву закону. Убийство – это предел святотатства, ибо человек представляет собой храм Божий. Оно называется вопиющим грехом, потому что вопиет к Небу о воздаянии. Случались странные и чудесные явления крови, что свидетельствовало: «Убийство, хотя и не имеет языка, заговорит самым сверхъестественным органом».

Убийца не сможет возместить свой грех никакими жертвами; не будет ни укрытия, ни места, куда бы мог скрыться убийца. Даже у Моисея или Иеговы нет власти простить его, или избавить от части предписанного наказания, или какой-то жертвой возместить жизнь убийцы. «И не берите выкупа за душу убийцы, который повинен смерти, но его должно предать смерти» (Числа, 35: 31). Если даже городские власти откажутся выносить наказание, говорится, что «земля не иначе очищается от пролитой на ней крови, как кровью пролившего ее». Когда кого-то убивают, город должен провести торжественное очищение. Никакое убийство не имеет оправдания, кроме, во-первых, по приговору суда после беспристрастного процесса, во-вторых, на войне и, в-третьих, во время неизбежной самозащиты. Во времена Давида три голодных года стали наказанием за кровь Гедеона, которую его предшественник Саул неправедно пролил, и кара не была отменена, пока семь отпрысков Саула не были казнены (повешены).

Давиду было запрещено строить Иерусалимский храм, потому что на нем была кровь, и Иаков проклял жестокость и гнев своих сыновей, Леви и Симеона, потому что, разгневавшись, они убили человека.

Философ говорит: «Если кто-то выходит против другого с мечом в руках, намереваясь убить его, то он повинен в убийстве, пусть даже не преуспел в своем намерении; он не достоин прощения, пусть даже его попытка была пресечена, и должен понести такое же наказание. Если же кто-то осмеливается на открытое нападение и ждет в засаде, чтобы коварно причинить смерть другому человеку, он гнусный бандит с грязными мозгами. Если мы считаем врагами не только тех, чьи армии воюют против нас на суше, а флоты на море, но и тех, кто лишь готовится к нападению, и тех, кто подводит свои осадные машины к нашим стенам и воротам, пусть даже нападения пока не происходит, то не только они должны считаться доподлинными убийцами, но и те, кто втайне или открыто делает все, чтобы лишить жизни другого человека, даже если их попытка не увенчалась успехом».

Если я дерусь на дуэли, то тем самым нарушаю завет, который был дан мне при крещении, – что я должен отвергать дьявола и его искушения, а также пышность и тщеславие порочного мира; тем самым я оскорбляю Священное Писание, которое запрещает месть и строго предписывает прощать оскорбления и снисходительно относиться к порочным действиям; оно говорит, что такие действия имеют истоком наши недостойные страсти и что дьявол с самого начала был убийцей, я же не должен давать место гневу и обязан жить в мире со всеми.

Каждый аргумент против войны или самоубийства может быть применим к преступлению дуэли; а что, если я, не в силах противостоять этому порочному обычаю, неумышленно причиню вред моему противнику, моим друзьям, своему телу и своей душе, а также своей стране, ее морали, ее религии и ее Господу? Прости, милость Господня! Прости, любовь к стране! Прости, человечность! Подлинная честь заключается скорее в противостоянии этой порочной практике, а не в убийстве сотни противников во многих боях, и пока я придерживаюсь этого мудрого и благочестивого мнения, то бесстрашно следую примеру отважных Тюренна и Гардинера. Я буду сознательно избегать общества тех, кому свойственны оскорбительный язык и поведение, и приложу все способности, чтобы добиться создания суда чести и антидуэльного общества, подобного тому, которое уже существует в Нью-Йорке.

Джозеф Гамильтон

Аннадейл-коттедж,

близ Дублина

СОПРОВОДИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА СУДА ЧЕСТИ