Оружие Аполлона - [108]

– Рад, что ты вовремя.

Габлеру показалось, что грэнд не одобрил слишком уж угольно-черный цвет его одежды. Сам Шацкий был в светлых брюках и синей рубашке навыпуск, и Крис уже не в первый раз подумал, что палатинец, наверное, каждое утро выбирает облачение наугад. А точнее, вообще не выбирает, а надевает то, что попадется под руку.

– Так приучили, – сказал он, отвечая на рукопожатие.

Шацкий вновь взглянул на Габлера, помолчал, словно обдумывая что-то, прикоснулся кончиком пальца к своему эльфийскому уху:

– Возможно, это лишнее, но все-таки… Формат встречи не предусматривает постановки каких-то частных, личных вопросов…

– Да я и не собираюсь ничего просить. – Габлер усмехнулся, но чувствовал, что получилось несколько нервно. – Меня в жизни все устраивает…

– Это в смерти может все устраивать, а в жизни… – Шацкий осекся, видимо, сообразив, что о смерти сейчас не надо. – Ладно, идем.

Он направился по коридору в сторону лифтов, откуда пришел Габлер, но через несколько шагов остановился у какой-то двери. Поднес к замку пластинку ключа и, когда дверь ушла в стену, пропустил вперед Криса. В небольшом помещении было пусто, одиноко белела кнопка на стене справа, рядом со створками лифта. Не нужно было обладать запредельным уровнем интеллекта, чтобы сообразить: этот лифт явно не для общего пользования.

А когда кабина отправилась в путь, Габлеру стало понятно, что это и не лифт даже. Вернее, не только лифт. Потому что перемещаться она стала не вверх или вниз, а в горизонтальной плоскости. Впрочем, движение ощущалось только в первые мгновения, а потом Крис уже не мог бы сказать, по какой оси прямоугольной системы координат перемещаются они с Шацким и перемещаются ли вообще. Габлер почему-то был уверен в том, что в конце концов кабина направится не вверх, а вниз, на один из десятков, если не сотен подземных этажей Палатина-Октагона.

То ли скорость кабины была небольшой, то ли расстояние велико, но прошло не меньше четверти часа, проведенных в молчании, прежде чем створки раздвинулись, открывая такую же пустую, что и прежняя, комнатку. Можно было бы подумать, что они просто вернулись в исходную точку, но коридор за дверью выглядел иначе. Он был коротким и заканчивался широким проемом, за которым виднелся светлый зал.

– Грудь колесом, Кристиан! – улыбнулся Шацкий. – Если уж попал сюда, по-другому нельзя.

Да, в зале хватало света, потому что стены его были прозрачными и за ними открывалась привычная панорама столицы. Но Габлер почти не сомневался: это всего лишь изображение, а не то, что действительно находится за стенами. А за стенами была подземная толща. Ряды кресел шли амфитеатром, спускаясь к пустому пространству внизу. За этим пространством, на возвышении, стояли длинный стол и несколько кресел. Задняя стена, в отличие от других, была «нормальной», лазурной, и на фоне этой лазури, в центре, выделялся круг, по вертикали разделенный на две половины – красную и белую, – усеянные разноцветными звездами. Среднюю его часть занимал золотистый кружок – Юпитер, а под ним зеленел кружок поменьше – Вери Рома. Это был герб Империи.

Зал вмещал человек сто пятьдесят, но люди сидели только в первых рядах, да и то не сплошными цепочками. Было их тут десятка два с лишним, не больше, и среди этих грэндов, в основном, мужчин, Габлер увидел знакомые лица. Полковник Яков Калина… Рядом с ним – представитель Императора Мигел Бержерон… Полковник Стивен Айон… Красавица Зоя Афонин… Командир Осота Юрген Роймер…

Крис вместе с Шацким спускался к первым рядам, и все смотрели на них, но не кивали и руки приветственно не поднимали – видимо, на таких церемониях это было не принято. Правда, Зоя Афонин, кажется, улыбнулась издалека, но Габлер не был уверен, что улыбается она именно ему, а не Шацкому. Крис чувствовал себя неуютно, и когда Шацкий, свернув во второй ряд, сел и показал на кресло у прохода, рядом с собой, тут же нырнул в него, чтобы стать как можно незаметней. Не привык он торчать под взглядами начальства… Только сейчас он понял, что в зале стоит полная тишина, словно перед грозой.

«Эй, Габлер, кончай трястись, – сказал он себе. – Это же не злобный галактический диктатор из арты, и не человекомашина, повелевающая Вселенной. Обыкновенный мужик, разве что Император. Ну, так и я тоже, блип, почти настоящий осот! А может, уже и не простой осот…»

Цезара Юлия он видел, и не раз. Разумеется, не вживую, а по тивишнику, но и по тивишнику было ясно, что это не супермонстр, а невысокий крепко сбитый ромс с приятным лицом и мягким голосом. Чем-то похожий на школьного учителя по основам химии, которого их класс любил, хотя, как положено, без мелких пакостей не обходилось…

Да, Император ничуть не изменился с тех пор, как Габлер в последний раз видел его в ньюзах. Он вышел из неприметной двери в стене с гербом, неторопливо поднялся к столу и остановился позади центрального кресла, положив руки на его спинку. Шацкий знал, что говорил: одеждой мистер Аллен Сюрре ничуть не отличался от самых обычных ромсов любой планеты Империи. Серые, с легким блеском джинсы, серый свитерок – и неожиданный сине-бело-красный шейный платок с длинными концами. Верх шика? Какой-то символ? Может быть…