Оруджев - [15]

«Да и понятно, — пишет Н. К. Байбаков. — Седин никогда не был нефтяником и на пост наркома был назначен совсем недавно, по рекомендации Маленкова. Чем больше Седин говорил, тем больше путался, сбивался. И бессильно замолчал. Сталин чуть-чуть покачал головой и деликатно ждал продолжения.

Пришлось мне, как первому заместителю наркома, подробно объяснять причины, вызывающие большое количество аварий при бурении скважин. В частности, я посетовал на Наркомчермет, который срывал поставку качественных буровых труб. Сталин тут же подошел к столу и позвонил наркому черной металлургии И. Ф. Тевосяну.

— Вы не очень заняты?.. Тогда прошу прибыть ко мне… Да, незамедлительно.

Буквально через считаные минуты появился Тевосян. Сталин кивком головы указал ему на свободное место за столом и, выждав паузу, сказал:

— На вас жалуются нефтяники, — и, указывая угасшей трубкой в мою сторону, добавил:

— Товарищ Байбаков, уточните, пожалуйста, о чем идет речь.

Дело известное, человек, на которого жалуются, обычно сразу же начинает обороняться и немедленно переходит в атаку. Так поступил и Тевосян. Возникла перепалка. Сталин не перебивал и молча ходил по кабинету, слушая и взвешивая все наши доводы и контрдоводы, порой останавливался перед каждым из нас, пристально всматривался в лицо, щурился и, наконец, недовольно поморщился и негромко проговорил:

— Ладно, вы поспорьте, а мы послушаем.

Мы оба сразу взглянули на Сталина и замолчали. А Сталин, иронично улыбнувшись в усы, глядел на нас и ждал. В кабинете стало тихо.

— Трубы, о которых идет речь, — первым прервал молчание Тевосян, но уже ровным, спокойным голосом, — получают при бурении скважин слишком большую нагрузку и лопаются. Пробовали изготавливать даже из орудийной стали — все равно не выдерживают.

— Что же будем делать? — спросил Сталин.

— Будем осваивать, — мрачно и неопределенно ответил Тевосян.

Сталин строго посмотрел на него, но тут же, мягко усмехнувшись, с иронией произнес:

— Не получится ли у вас, товарищ Тевосян, как у того старичка, который женился на очень молодой, мучил ее и сам мучился? Лучше скажите, что нужно, чтобы изготовлять эти трубы качественными.

Тевосян немного помолчал, что-то обдумывая, а потом попросил выделить 300 тонн молибдена.

— А что вы скажете, товарищ Вознесенский? — Сталин повернулся в сторону председателя Госплана, но Н. А. Вознесенский чутко стоял на страже остродефицитных, редких материалов.

— Молибден весь распределен по наркоматам. Имеется лишь НЗ — неприкосновенный запас, — сухо ответил он.

Решение насущного вопроса явно заходило в тупик. Я почувствовал, что мне нужно вмешаться в разговор, и сказал:

— Каждая поломка труб вызывает аварию, устранение которой обходится в десятки тысяч рублей, а иногда такая авария приводит вообще к ликвидации бурящейся скважины.

Этот довод показался Сталину убедительным, и он опять обратился к Вознесенскому с мягкой улыбкой, видимо, щадя его самолюбие и зная твердый, принципиальный характер этого человека.

— Товарищ Вознесенский, а для чего создается НЗ? — спросил Сталин и сам ответил: — Для того создается, чтобы все-таки есть, питаться, когда есть больше нечего. Не так ли? Давайте выделим 300 тонн молибдена, а вас очень попросим восстановить это количество в НЗ.

Помолчав, Сталин посмотрел на озабоченного этим разговором непроницаемого Молотова:

— Вячеслав Михайлович, проголосуем?

Молотов согласился. Дело было решено».

Подробности этого заседания приводятся не потому, что они напрямую связаны с Оруджевым, который был только немым свидетелем этого разговора. Они должны помочь читателю лучше понять ту атмосферу, в которой приходилось работать Сабиту Атаевичу да и другим руководителям нефтяной отрасли в последние предвоенные годы.

Вернувшись из Москвы, С. А. Оруджев с новыми силами включился в работу. Оценивая работу бакинских нефтяников в последние предвоенные годы, Н. К. Байбаков в последующем писал:

«В предвоенные годы, вплоть до начала войны, в результате перевооружения материально-технической базы нефтяной промышленности, внедрения прогрессивных технологических процессов, бурного развития социалистического соревнования и его высшей формы — стахановского движения нефтяники Азербайджана добились серьезных успехов: в 1941 году они дали стране более двух третей всей нефти.

Строительство новых, более мощных и совершенных перегонных установок обеспечило переработку всей добываемой нефти. Бакинская нефть в большой мере способствовала успешному решению таких первостепенных народно-хозяйственных задач, как развитие автомобильного, воздушного, морского и речного транспорта, механизация сельскохозяйственных работ, электрификация страны. Она сыграла значительную роль в укреплении обороноспособности страны, обеспечивая горючим и смазочными маслами танки, бронетранспортеры, боевые самолеты — словом, всю оборонную технику».

Глава четвертая ЧЕРНАЯ «КРОВЬ» БОЛЬШОЙ ВОЙНЫ

«Внезапное» нападение

В советский период утвердилось мнение, что нападение Германии на СССР 22 июня 1941 года было внезапным для советской стороны, которая якобы не готовилась к войне на Западе. В 1990-е годы появился ряд публикаций о том, что советское правительство хорошо знало о намерениях противника и даже само готовилось упредить его в начале военных действий. Оставим дискуссию о «превентивном ударе» открытой, но отметим тот факт, что к войне Советский Союз готовился основательно. В частности, стремительно наращивался парк самолетов и танков. Авиационные дивизии и полки перебазировались на аэродромы, расположенные вблизи западной границы СССР, все танки сводились в 29 механизированных корпусов, каждый из которых должен был иметь в своем штате по 1031 танку, не считая другой техники. И Германия, и СССР готовились к «войне моторов», которая в то время уже стала главной отличительной чертой вооруженного противоборства сторон. А для ведения такой войны нужно было прежде всего горючее, и И. К. Седин, который непосредственно руководил организацией бесперебойного снабжения топливом Красной армии в период советско-финских войн, хорошо знал это.