Орудья мрака - [46]

Госпожа Уэстерман двинулась вверх по склону; Краудер, Рейчел и Хью последовали за ней. За деревьями, на самой вершине холма, Краудер впервые увидел маленький полуразвалившийся домик. Он и вправду подходил для ведьм, если, конечно, ваше воображение склонно к подобным образам. Его стены и потолок пробили и замаскировали деревья, а сохранившуюся каменную кладку увивал плющ. Широкая дверь, с невероятным упрямством державшаяся на последних петлях, была приоткрыта. Мальчишка показал в дверной проем. Из-за бледности на его лице была особенно заметна грязь. Он воплощал колоритный образ сентиментального пастушка. Под предводительством Хью все двинулись внутрь, силясь различить узоры света и тени. Внезапно вскрикнув, Рейчел уткнулась сестре в грудь. Та обняла девушку, но даже поверх ее головы, округлив глаза, продолжала смотреть в глубь помещения. Мужчины замерли так, будто на них только что обрушилась гигантская волна.

На одной из низких балок, до коих почти доставали их головы, висело женское тело. Лицо трупа потемнело, а высунутый язык торчал между зубами. Ступни покойницы почти касались каменного пола, и под скрип древесины и шорох пеньки ее тело продолжало тихонько колыхаться на легком вечернем ветерке. Как раз ветерок и повернул труп лицом к Харриет. Даже в таком искаженном виде она узнала эту женщину. Сиделка Брэй, прислуга из замка Торнли, возникла точно дар Божий вскоре после того, как лорд заболел, и заботилась о нем с того самого момента. Харриет отвернулась, продолжая прикрывать Рейчел. Затем зажмурила глаза, очень крепко зажмурила, и стала ждать, когда успокоится сердцебиение.

— Нужно снять ее, — прозвучал голос Краудера. — Вон та бочка выдержит?

Послышались глухие удары — это мужской сапог, испытывая бочку, пинал ее, затем скрип от соприкосновения дерева и камня — кто-то потащил ее по полу.

— Господин Торнли, есть ли у вас нож?

Через некоторое время раздался щелчок обнажаемого лезвия, а затем ужасный звук распиливаемой веревки. Харриет вспомнила звуки больничной палаты во время сражения: казалось, за проклятиями, стонами и взрывами всегда можно было расслышать срежет пилы — это врач распиливал кость. Раздался треск — видимо, веревка поддалась. Хью крякнул, приняв вес, а затем вздохнул, опустив тело на пол.

— Она мертва? — раздался голос господина Торнли.

— О да, — сухо ответил Краудер.

Харриет открыла глаза. Краудер опустился на колени рядом с телом, Хью стоял чуть поодаль.

— Черт побери!

Ругательство Хью отразилось от стен пустых развалин и, словно ружейный выстрел, встревожило ворон, устроившихся на ночлег в лесу. Вспорхнув из своих гнезд, они огласили округу эхом сердитых криков. Рейчел поморщилась и высвободилась из объятий сестры. Всеми силами стараясь не глядеть на то место, где лежало тело, девушка распрямила спину и направилась к двери. Обернувшись, Харриет увидела, что она говорит с мальчиком.

— Как тебя зовут?

— Джек.

— Нам лучше побыть на улице, Джек.

Она вытянула руку, мальчишка вложил свои грязные пальчики в ее ладонь, обтянутую черной перчаткой, и позволил вывести себя наружу, на свет угасающего дня.

Опершись спиной на неровно обмазанную стену и пытаясь успокоиться, Харриет наблюдала за Краудером. Он рассматривал тело так, словно водил взглядом по тексту. Затем, подняв руку, отодвинул складки плаща и веревку, свисавшую с шеи сиделки, и поглядел на Харриет. Она поняла его.

— Господин Торнли, может быть, вам стоит пойти и позвать своих людей? Как бы то ни было, а это тело, вне всяких сомнений, — ваша забота.

Бросив на нее сердитый взгляд, Хью спешной походкой двинулся к выходу. Как только стих звук его шагов, доносившийся с улицы, Харриет миновала открытое пространство хижины и опустилась на корточки напротив Краудера. Анантом взглянул на нее.

— Разумеется, разозлившись, он ушел отсюда скорее. Однако я боюсь, что он пойдет слишком быстро.

В ответ Харриет кратко улыбнулась, затем жестом указала на дверь, за которой ожидали Рейчел и мальчонка, и подняла палец к губам. Краудер кивнул.

Затем снова обратился к телу и, внезапно нахмурившись, приподнял правое запястье сиделки. Его внешняя сторона была покрыта темными кровоподтеками в том месте, где под мягкой плотью скрывается лучевая артерия, и по бокам — там, где кости предплечья соединяются с косточками кисти. Передвигать руки покойницы было легко — она умерла всего несколько часов назад. Сняв свои перчатки, Харриет засунула их в карманы платья и, увидев то, что подметил Краудер, подняла левую ладонь сиделки. Здесь сильные кровоподтеки находились на внешней стороне запястья. Поднеся его поближе к глазам, Харриет кончиком пальца провела по отпечаткам. Затем подцепила что-то ногтем и показала Краудеру. Анатом поглядел на ее палец. Волокно. Она осторожно опустила руку покойницы и потянулась за другой, затем сложила руки сиделки так, чтобы они соприкасались запястьями.

— Веревка, — беззвучно прошептала она.

Несмотря на теплый вечер, Краудер ощутил, как в животе разливается холод. Он снова принялся внимательно разглядывать правую руку сиделки, сгибая мертвые пальцы так, словно, сидя на диване в гостиной, лениво поигрывал рукой возлюбленной. Один ноготь был сломан, а под тремя застряли частички кожи и немного крови. Он поднял взгляд на Харриет, чтобы проверить, смотрит ли она и понимает ли то, что видит. Ее губы были поджаты, а поза говорила о сосредоточенном внимании. Краудер положил руку покойницы на место, и они оба, словно по команде, поглядели на жутко перекошенное лицо.