Орлята партизанских лесов - [7]

Шрифт
Интервал

— Да!

— А знаешь, какая у подрывников работа? У каждого партизана смерть за плечами стоит, а у подрывника — сразу две. И от вражеской пули, и от собственной мины! Справишься? Не подведёшь?

— Не подведу! Честное пионерское!

Немало партизанской крови было пролито на подступах к железнодорожной магистрали Ковель — Брест. По обе стороны насыпи немцы вырубили не только лес, но даже мелкий кустарник, через каждые пятьсот метров построили доты.

— Я бы на твоём месте, — сказал Миша Гузненок, протирая чистой тряпицей матово поблёскивавший пулемёт, — не просился в группу, которая на «железку» идёт.

— Хоть один эшелон, да подорву, — упрямо стоял на своём Володя. — За маму!

— Опыта у тебя нет на «железку» ходить! Вон сам Павлов вчера вернулся ни с чем. Его ты знаешь — десантник, подрывник, каких поискать нужно. Тёзку своего, Героя Советского Союза Владимира Владимировича Павлова, Володя знал хорошо. Старался издали увидеть, как он готовит мины. Вот и вчера, когда вернулись подрывники, поспешил к их костру — послушать. Хорошо запомнилось всё, о чём рассказывал Павлов: «Подошли мы к железной дороге. В темноте вышли к насыпи, — рассказывал Павлов, прихлёбывая кипяток из железной кружки. Края кружки обжигали, он морщился, но продолжал пить. — Тихо. Лишь справа на разъезде свистел маневровый паровоз. Вдруг над лесом поднялась ракета. За ней — другая. Над нами пролетели первые мины. Я приказал отходить. В темноте мы сбились с тропы и пошли напрямик через лес. Вскоре под ногами зачавкало болото… За нами гнались… Чудом выбрались на сухое…»

— Если уж Павлов не смог, — сказал Миша, — то какой с тебя толк! «Хороший парень Мишка, но слишком осторожный, — подумал Володя. — Ну как он не понимает, что я в подрывники-диверсанты не для отдыха пошёл? Конечно, в «крокодилы» меня не скоро зачислят, но и в «аллигаторах» ходить не хочу!»

Тут нужно объяснить, что с лёгкой руки Владимира Павлова эти клички широко бытовали в партизанском отряде имени Щорса. «Крокодилами» называли подрывников-диверсантов, которые, рискуя жизнью, незаметно пробирались к железнодорожному полотну и пускали поезд под откос. Для них невыполнимых заданий не существовало. А вот «аллигаторами» окрестили тех, кто под любым предлогом старался отсидеться в лагере или, на худой конец, пойти с группой, но остаться в прикрытии.

— Что ты мне талдычишь? — не выдержал Володя. — На то у нас не один диверсант-подрывник, а вон сколько. Не пройдёт Павлов, пройдёт другой…

— Уж не ты ли? — с подковыркой спросил Миша.

— А чем я хуже других! И вообще, Мишка, не дразни меня…

Но Мишка не был бы Мишкой, если бы отступил.

— Может, поборемся? — отложил тряпочку Гузненок.

— Ладно, — сказал Володя и поднялся. — Пойду лучше с Павловым поговорю, с умным человеком приятнее дело иметь…

Конечно, Володя понимал, что это очень непросто выйти на железнодорожное полотно. Ночью, в темноте, одному. Товарищи остались далеко, и ты должен забыть и о них, и об опасности, что поджидает тебя. Иначе одно неосторожное движение — и чуткий механизм взрывателя сработает. Разве мало было таких случаев!

Но не опасности страшили Володю Казначеева: больше всего он боялся не справиться с заданием. Не сомневался, что никто и слова плохого не скажет. Но не мог представить, что именно он, Володя Казначеев, сможет подвести.

— Ты не думай, что фашисты — дураки, — остудил его пыл комиссар. — Они тоже не лыком шиты. Когда ты ломаешь голову над тем, где бы понадёжнее поставить мину, их специалисты думают, как помешать тебе это сделать! На рожон не лезь! Это не по-нашему, не по-партизански.

— Понимаю, — ответил тогда Володя.

…Но прежде чем Казначеев получил самостоятельное задание, он много раз ходил с диверсионными группами. Они ставили мины-«ловушки» на дорогах, портили связь, оставляли мины-«сюрпризы» в местах, где жили полицаи. Выполняя приказ Михайлова, взрослые всячески оберегали юного подрывника. Володя всё схватывал на лету, и вскоре мог так поставить мину, что даже бывалые подрывники удивлялись, откуда у парнишки такое редкое умение.

Но прошло немало времени, прежде чем Володя Казначеев отправился на «железку».

…Уже вторые сутки, как они вышли с базы. Их было восемь — пулемётчик, шесть автоматчиков и подрывник Володя Казначеев. Ночью группа заблудилась. Никто потом не мог вспомнить, как это получилось. Но только вместо того, чтобы выйти к железной дороге, они очутились в самом гиблом болоте. Партизаны вынуждены были остановиться, потому что стоило оступиться, как человек тут же проваливался по грудь.

Проводник — местный житель — чертыхался, но и сам не знал, куда идти. Партизаны приуныли: они знали коварство полесских болот. Собирался дождик. Стемнело, болото стало совсем чёрным.

Володя отдал мину ближайшему партизану. Тот молча взял её и, как грудного ребёнка, прижал к себе, боясь лишний раз пошевелиться.

Володя осмотрелся.

Болото тянулось насколько хватал глаз. Но недаром Володя родился и вырос в этих местах: совсем малышом брал его в лес отец, показывал, где гнездо горлицы, учил читать следы, определять по муравейникам страны света. Но даже не это было главным в той немудрёной науке: Володя привык доверять лесу, чувствовать себя в нём, как дома.


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.