Орлята партизанских лесов - [33]
Полицай, подобострастно выпучив глаза, тряс в знак согласия головой и стремглав выскакивал со двора. «Так тебе и надо, фашистский прихвостень! Побегай, побегай, холуй!» — приговаривал Миша, когда полицай вновь появлялся с двумя тяжёлыми вёдрами.
Начали просыпаться солдаты. Они выходили на крыльцо школы, потягивались, зевали. «Тут бы и ударить! — с сожалением подумал Миша. — Они и пикнуть бы не успели…»
Нужно было спешить в отряд. Миша имел точное представление о численности прибывших немцев и новых полицаев, пополнивших и без того сильный гарнизон. В саду высмотрел замаскированную рацию.
«Не случайно их сюда занесло, — решил Миша. — Что-то фашисты затевают…»
Двое партизан, ушедших в дальние сёла, возвратились на следующий день после полудня. Они устали, один натёр ногу и едва мог идти. Немного отдохнули. Миша рассказал о том, что видел. Оказывается, его товарищи тоже задержались, обнаружив подозрительное передвижение немцев. Стало ясно: фашисты собирают карательную экспедицию против партизан.
— В какое село не ткнёшься, в каждой хате — каратели. Артиллерию подтягивают, танки, — заключил старший. — Нужно побыстрее своим сообщить.
…Они наткнулись на засаду, не успев пройти и километра. Автоматная очередь резанула кусты. Первый партизан упал, как подкошенный. Старший вслепую дал очередь по тому месту, откуда стреляли. Остальные отползли, забрав с собой тело убитого. Пальба раздавалась со всех сторон.
— Вы, ребята, бегите, — сказал старший. — Приказываю! Держи, Миша, — это добытые нами сведения. Донесение должно быть доставлено в отряд. Старший сделал два прицельных выстрела, и двое полицаев упали.
— Быстрее уходите! — торопил он Мишу и его товарища. — Винтовку Боровикова возьмите с собой. Ну, счастливо, ребятки!
Мальчики уползали от места схватки. Миша всей душой рвался туда, где отстреливался командир разведки. Он слышал от бывалых партизан, что один иногда прикрывает отход других, ценой своей жизни спасает товарищей. Но одно дело слышать, и совсем другое — самому быть свидетелем, как за тебя отдаёт жизнь товарищ, с которым ты спешил в отряд.
Микола не отставал от Миши ни на шаг.
— Стой!
Миша увидел, как из-за дерева выступает долговязый полицай в немецком френче.
Ребята бросились было бежать, но из засады открыли огонь.
Что-то острое и горячее ударило повыше бедра. Боли Миша не почувствовал. Но понял, что ранен, когда увидел, как быстро темнела старенькая рубашка и правая штанина.
Миша расстрелял последние три патрона, прикрывая товарища, которому отдал донесение. Немцы или полицаи — он не видел их — сначала стреляли густо, не экономя патронов. Но не слыша ответных выстрелов, прекратили огонь. В лесу стало тихо-тихо.
Высоко-высоко над верхушками деревьев неслышно скользили по голубому небу белые облака.
Миша запел, и с каждым словом голос его раздавался всё громче и громче:
Он приладил гранату под рубашкой, разогнул усики, предохраняющие чеку, и просунул указательный палец в кольцо. Превозмогая боль, поднялся и опёрся о тонкую берёзку.
Миша увидел, как из высокой травы поднялся, насторожённо наблюдая за ним, долговязый полицай. За ним стали подниматься и немцы. Миша насчитал пятерых солдат, шестым был фельдфебель. «Только бы не струсили, подошли поближе…» — думал Миша и ещё крепче, теснее прижался к тонкой берёзке.
Немцы угрюмой толпой шагали к нему. Они больше не опасались. Миша потянул за кольцо гранаты…
Беглец
Его настоящее имя я узнал тридцать лет спустя. А тогда, в сорок третьем, в брянских лесах, я наткнулся на сани с сеном, застрявшие в снегу. Возницу я сразу и не заметил — настоящий «мужичок с ноготок».
Я шёл с группой партизан на операцию. Аппарат спрятал под полушубок, чтоб не замёрз. Но не сделать такого снимка не мог — уж больно интересен был мальчишка. Я сфотографировал его. Партизаны не стали дожидаться меня и уже входили в лес. На бегу я спросил, как зовут моего нового знакомого. Он крикнул. Имя — «Ваня», а вот с фамилией получилась неувязка — мне послышалось: «Шкалев». Я так и записал в своём блокнотике. А на самом деле звали его Иван Шкелев.
В брянском селе Гута — родном селе Вани Шкелева — новоявленный староста держал речь. Ваня стоял рядом с отцом. «Стрельнуть бы в этого фашиста, — тихонько сказал Ваня своему другу Сеньке Абраменкову. — Вишь, как пугает, гад…»
— Чтоб теперь с оружием я тебя не видел! — вдруг вмешался отец.
— С каким оружием? — притворился Ваня.
— Которое вы с Семёном в овраге прячете! Если немцы или полицаи обнаружат — нас всех до последнего расстреляют. От этой «власти» жди только худого.
Ручной пулемёт, карабин и две коробки с патронами они подобрали на месте боёв. Это была их самая сокровенная тайна. Но сколько раз Ваня убеждался, что от отца ничего не скроешь. Его Ваня любил и уважал: справедлив, зря не наказывал. Когда бывал в настроении, рассказывал о революции, о том, как сражался с разными врагами за Советскую власть. С нетерпением ждал Ваня праздники — 1 Мая и 7 Ноября. В эти дни надевал отец свои боевые награды…
