Орлы на войне - [7]

– Приветствую! – окликнул Арминия старший центурион, торопливо шагавший через весь плац в его сторону – в кольчуге и в шлеме с поперечным гребнем из красных перьев.

Похоже, это офицер испугавшейся когорты, подумал Арминий. Вид у центуриона был хмурый.

– Да, центурион, – ответил Арминий с легким кивком.

Будучи всадником, он занимал более высокое положение, и центурион это понимал. По тому, как держался римлянин, было видно, что это обстоятельство его не слишком радует. В его глазах Арминий – нахальный варвар, выскочка и карьерист. Обычно старания Арминия расположить к себе старших офицеров бывали успешными, но только не с этим центурионом. Тотчас нахлынули горькие воспоминания о том, как отец отправил его, десятилетнего мальчишку, в Рим. Как и последующая служба в легионах, это было частью великого замысла Сегимера. Арминий должен был вписаться в римскую жизнь, научиться всему, что следует узнать, – и в то же время помнить о своих германских корнях и хранить верность своему народу.

Увы, в глазах высокородных римских подростков, в общество которых попал Арминий, он был лишь чуть выше раба. После нескольких кровавых стычек, не все из которых были для него удачными, они научились уважать по крайней мере его кулаки. А также усвоили, что в его присутствии лучше держать язык за зубами. Несмотря на страх, лишь немногие были готовы протянуть ему руку дружбы. Он же научился ни на кого не полагаться и никому не доверять.

Взгляд центуриона устремлен на его подбородок. Арминий тотчас прочел в его глазах мысль, которую сам римлянин еще не до конца осознал. И ты выше меня, сукин сын? Арминий нарочно погладил бороду – признак варварства в глазах римлян, но предмет гордости для германца.

– Чем могу быть полезен?

– Я был бы признателен, если б ты лучше присматривал за своими воинами.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – злорадно солгал Арминий.

– Я про твою конницу, которая только что проскакала мимо. Они едва не налетели на моих солдат. Это вызвало великое… – центурион не сразу нашел нужное слово, – замешательство.

– Но ведь никто ни на кого не налетел.

– Так-то оно так, но могла начаться паника… – Центурион вновь задумался. – Некоторые мои новобранцы…

Арминий удивленно поднял брови.

– Паника? С каких это пор солдаты Семнадцатого легиона стали впадать в панику?

– Это естественная реакция людей, которые раньше никогда не видели атакующую кавалерию, – с явной неприязнью ответил центурион.

– В следующий раз, когда ты откроешь рот, не забудь назвать меня господином, – парировал Арминий, чувствуя, как в нем закипает гнев.

Центурион опешил. Однако затем нервно сглотнул и добавил:

– Господин.

– Я сначала не стал обращать внимания на твою фамильярность, центурион, ибо я не великий сторонник церемоний. Однако когда кто-то проявляет неуважение, я считаю своим долгом напомнить ему, что командую ало́й, приданной Семнадцатому легиону. Я не просто рядовой римский гражданин, как ты. Я – всадник. Или ты забыл об этом? – спросил Арминий, сверля центуриона взглядом.

– Не забыл, господин. Приношу свои извинения, господин, – покраснев, пролепетал центурион.

Выждав несколько секунд, Арминий нанес по самолюбию центуриона еще один удар.

– Ты что-то начал говорить?

– Некоторые из моих солдат не привыкли к кавалерии, господин. Пока не привыкли, – поспешил добавить центурион. – Я был бы крайне благодарен, если б твои всадники не подъезжали к ним слишком близко.

– Ничего не могу обещать, центурион. Может, вам лучше заняться строевой подготовкой где-нибудь в другом месте? И еще я посоветовал бы, чтобы твои люди чаще соприкасались с кавалерией. Пусть привыкают, иначе в первом же бою они испугаются и станут легкой добычей противника, – с холодной улыбкой сказал Арминий. – Свободен, можешь идти.

– Слушаюсь, господин.

Центурион сумел вложить в формальную вежливость салюта всю свою антипатию. Это был тонкий ход, и он больно задел самолюбие Арминия. В отместку он заставил своих всадников повторить маневр, так испугавший новобранцев когорты. После третьего раза центурион признал свое поражение и отвел когорту на другую сторону плаца. Арминий злорадно посмотрел им вслед. Впрочем, этот демарш вряд ли пойдет на пользу его отношениям с центурионами. Если этот болван пожалуется легату, то он, Арминий, получит нагоняй. Впрочем, какая разница! Оно того стоило. Центурион будет знать свое место.

Спустя несколько часов Арминий был у себя, продолжая обдумывать план действий. При этом он беспокойно мерил шагами свою скромную комнату. Десять шагов от стены к стене, туда и обратно. Колючий взгляд на бюст Августа, поставленный здесь лишь за тем, чтобы все думали, что он любит и почитает своего императора. Время от времени взгляд Арминия скользил по разложенной на столе карте. Чтобы она не скручивалась в свиток, углы пришлось придавить масляными лампами.

С севера на юг тянулась широкая лента Ренуса. Его извилистые притоки змеились по всей Германии. Отмеченные чернилами квадратики обозначали римские военные лагеря и форты. К востоку от Ренуса их было меньше, чем к западу, но все меняется, сердито подумал Арминий. С каждым годом влияние Рима распространялось все дальше и дальше, шансы же на успех восстания уменьшались. Если оно не произойдет этим летом, считай, не произойдет никогда.