«Орловщина» — восстание в Белом Крыму, 1920 - [13]

Генерал-бандит и танки

На станции Иловайской в вагон к Май-Маевскому вошел генерал Шкуро. — Отец! Ты с своей стратегией не… (крепкое ругательство). Мои терцы и кубанцы — не твои солдатики, которых ты бросаешь туда-сюда! — Успокойся, Андрюша, в чем дело? — перебил его Май-Маевский. — Я туда не поеду, куда ты посылаешь. Ты знаешь отлично, если кубанцы и терцы не пограбят, так и воевать не будут. Мне нужны винные заводы, поместья, а на черта сдались красные голодранцы!

Май-Маевский начал успокаивать генерала, а я исподтишка рассматривал этого бандита. Генерал-лейтенант Шкуро был среднего роста, блондин, 31 года, с голубыми хитрыми глазами, курносый. В империалистическую войну он служил есаулом. Настоящая фамилия его Шкура; для благозвучности сменил «а» на «о». Шкуро оказывал огромное влияние на раду, заставил ее произвести себя в полковники, а потом в генералы. Он устраивал дикие оргии и отличался бандитскими наклонностями.

По взятии Москвы, Деникин предполагал разжаловать Шкуро и предать суду за грабежи и самовластие. Шкуро, небрежно выслушав ряд доводов, объясняющих значение операции, сказал: — Ну ладно. Посмотрим на эти танки. Отец, хочешь обедать? Поедем. Девочки есть, цимес. Хорошо проведем время.

1919. Екатеринослав. На балконе А. Г. Шкуро с кордебалетом.

— Нет, Андрюша, мне немного нездоровится. В следующий раз как-нибудь, — протягивая руку, уклонился Май— Маевский. — Как хочешь. Поедешь — не пожалеешь, — ответил Шкуро, уходя из вагона. — Прибыли танки! — весело сообщали добровольцы друг другу, толпясь у прибывшего поезда, состоявшего из нескольких пульмановских платформ. Грозно смотрели стальные чудовища, четыре больших, остальные поменьше. Рядом с танками стояли англичане и инструктора. Надменно, с сознанием собственного превосходства они смотрели на толпу любопытных. Железнодорожники и рабочие стояли небольшими безмолвными группами: на их лицах лежал отпечаток скорби. По приказанию Май-Маевского танки двинули на станцию Ханженково, куда одновременно пошел и поезд Шкуро. С Ханженкова должно было начаться общее наступление, под прикрытием танков.

1919. Отправка танков Mk-V и «Уиппет» ст. Иловайская

Поезд генерала Шкуро состоял из нескольких хороших вагонов, гремели два оркестра музыки: симфонический и духовой. В вагоне, где помещался Шкуро с Май-Маевским, находилась целая свора разодетых шансонеток; с утра до вечера у Шкуро не прекращались оргии. Шкуро полулежал на диване; не обращая внимания на Май-Маевского, который одиноко сидел за небольшим столиком и пил водку, бандит запел свою любимую песенку… На одном из секретных заседаний, в присутствии генералитета, Романовский обратился к Деникину: — Антон Иванович, в корпусе генерала Шкуро идут грабежи, пьянство, неподчинение, полнейшая вакханалия. Нужно обратить внимание, так дальше продолжаться не может! — Андрюша, пора бы покончить с расхлябанностью и восстановить порядок, — мягко сказал Деникин. Шкуро, стоявший возле небольшого столика, быстро прошелся несколько раз по комнате, нервно похлопывая хлыстом по сапогам, остановился, смерил присутствующих угрожающим взглядом и дерзко произнес:

Атаман Шкуро со своим штабом.

— Я знаю, что делаю! Хотите, завтра не будет ни Деникина, ни Ленина, ни Троцкого, а только батько Махно и батько Шкуро?! Угроза генерала напугала собрание. Около генерала Шкуро находилась безотлучно волчья сотня, а весь корпус, сильно расположенный к Шкуро, по первому его требованию стал бы делать все, что заблагорассудится бандиту. Зная его характер, Деникин, Май-Маевский и Романовский долго уговаривали Шкуро, что все сказанное в отношении корпуса не серьезно. Еле-еле удалось умилостивить Шкуро! Но, впоследствии, пылая ненавистью к ставке Деникина, Шкуро действительно писал Махно, предлагая совместные действия.

Махно дал ответ через газету «Набат»: он ругал Шкуро и указывал на то, что с генералами ничего общего не имеет…

Контакт с Орловым

…Крымская подпольная организация, следя за действиями Орлова, установила связь через двух студентов с поручиком Гетманом, который явился в штатском костюме в условленное место, где встретился с членом подпольного Областного Комитета Тоней Федоровой. Первые его вопросы были:

— Большая ли у вас организация? Есть ли в Ревкоме коммунисты? Тоня, именуя себя полу-эсеркой, полу— меньшевичкой, не открыла перед Гетманом настоящий состав Ревкома, а старалась узнать цели орловского движения, но Гетман, инструктированный Орловым, на вопрос Тони Федоровой ничего определенного не говорил. Вы являетесь представителем недовольного офицерства. Вы против Деникина. Что вы думаете предпринять? Гетман, путаясь, отвечал. — Смотря по силам будет размах нашей работы. Сколько Ревком может дать силы для этой цели? Ну тысячи полторы безработных, а еще что? Тоня отвечает: — О силе будем говорить тогда, когда сговоримся о характере восстания. Каково ваше отношение к Красным войскам и вообще какую вы позицию займете по отношению к Красной армии? Гетман говорит: — С красными драться не будем, но и не пустим их сюда, а будем вести с ними переговоры.