Орлий клёкот. Книга 3 и 4 - [55]
Иван слушал Лодочникова и удивлялся, как можно так злоязычно. Вроде бы все верно сказано о колонизации сибирской степи, но с каким подтекстом. Всего несколько слов в сторонку, и мысли у несведущего набекрень. А про советский период. Факты, может, верны (Иван о целине знал только то, что писалось в газетах, говорилось по радио и показывалось с телевизионных экранов), но и тут — пренебрежение и злобность. Очень похож на тот разговор, что случился у вагонного окна, когда проезжал поезд мимо басмаческого кладбища. Не случайность, выходит. Заданность.
Подумалось Богусловскому и о том, откуда знает Сильвестр о поездках Калинина и Кирова. Об этом никогда не писалось и не говорилось. Всем внушали, что первоисточник идей был Хрущев. Значит, дома говорили о целине вот в таком духе…
И вдруг оборвались все его размышления. Будто окатили Ивана ледяной струей из брандспойта.
— И вот еще что, — донеслось из окна, — друг мой Михайло, отчего, поясни мне, у Ивана Богусловского на обед была не горбушка?
— Прокоп сказал, ему, чай, все равно. Ему хоть весь мякиш положи, глазом не моргнет. Согласный будет.
— Передай Прокопию, не его дело глядеть за глазами Ивана, моргнет тот или нет. Сказано если, чтоб уважение было, значит — делай, — помолчал немного и уже, явно себя убеждая, молвил раздумчиво: — А Иван привыкает. Привыкает.
«Нет, — хотелось, высунувшись из окна, крикнуть Сильвестру — Нет! Нет!»
Только не встал Иван Богусловский с табуретки. Пересилил себя. Но уже не до письма ему стало. Держал его в руках, а обдумывал разговор с Сильвестром. Откровенный чтобы. И резкий.
В тот же вечер, перед вечерней поверкой, он и состоялся. Только не так пошел, как мыслил Богусловский. Он думал, что начнется баталия, но Сильвестр, выслушав возмущенного Ивана, хмыкнул:
— Что касается тебя, извини. Больше не буду. А в остальном. Я говорил правду. Если чуть-чуть акценты, то учти — время не сталинское. Не садят по доносам нынче. Пойдем, лучше сапоги чистить, чтобы старшина не сделал замечание. Мы солдаты, нам устав блюсти нужно, а не хватать друг друга за фалды.
Он и впрямь пошел к банке с какой-то непонятного цвета мазью, где уже толпились бойцы в ожидании, когда подойдет очередь на щетку. Все потеснились, кто-то услужливо передал Сильвестру щетку с захваченной уже мазью, Сильвестр кивнул важно, словно должно быть именно так и никак иначе, и принялся тщательно, без спешки, жирить кирзы. Подождут остальные.
«Подонок! — возмущался Иван Богусловский. — А я тоже — хорош! Попался на крючок!»
Он решил больше с ним не объясняться один на один, держаться с холодной отчужденностью, а лейтенанта Чмыхова уведомить. Но как? Не письменно, чтоб на донос не похоже, и не устно, чтобы не воспринялось как наушничество. Но как? И тут — мелькнуло. Эврика! На комсомольском собрании. Не на взводном, а на всего учебного пункта. Открыто и честно сказать. Тем более, что собрания долго ждать не требовалось, оно намечалось на ближайшие дни. И повестка дня подходящая: «Задачи комсомольской организации по идейно-нравственному воспитанию молодежи».
Иван Богусловский готовился к своему выступлению тщательно, делая даже записи. Не тот, подслушанный разговор записал, его не нужно было записывать, помнил он его наизусть, а вот против акцентов, какие Лодочников внушал Охлябину, нужно говорить языком фактов, поэтому и напрягал память, вспоминая все прежде читанное по всем темам, с какими выступал перед товарищами Сильвестр. Выступление свое Иван Богусловский считал правомерным, не расценивая его как удар ниже пояса, ибо все, о чем собирался сказать, он уже говорил Сильвестру. После каждой того беседы. Правда, тогда Иван считал, что Лодочников просто ошибался, не осмыслив серьезно исторические события, теперь же Иван понимал, что все то было заданно. Вот этой-то заданности он и хотел дать бой. И главное, чего хотел добиться своим выступлением Иван Богусловский, чтобы у всех открылись глаза на Сильвестра, как открылись они у него самого.
Увы, задуманное не свершилось. Приехал майор Киприянов и изменил повестку дня. С докладом: «Достойным ратным трудом встретить шефов — долг каждого комсомольца» согласился выступить лично. Ну а если уж такое высокое начальство любезно удостоило внимания комсомольцев учебного пункта, то, по мнению лейтенанта Чмыхова, комсомол тоже не должен ударить в грязь лицом. Два дня, оставшиеся до собрания, намечали выступающих, писали и переписывали, затем еще и еще шлифовали набело их речи, беседовали во взводах, чтобы не дай Бог кто что лишнего не ляпнул, чтоб все шло, как по маслу.
Зачин выступлениям возложили, естественно, на Сильвестра Лодочникова. Отличник учебы, активист-общественник, язык к тому же подвешен. Толково скажет. Предложили выступить и Ивану Богусловскому. Майор Киприянов сам его пригласил. Посоветовал:
— Надо бы о преемственности поколений сказать. Об отце вспомнить, о дедушках. Как? Беретесь? — и не ожидая ответа, продолжил: — Тезисы набросайте, если сложность какая, лейтенанта Чмыхова подключим, потом уж я сам просмотрю. Подправлю. Из окружной газеты корреспондент будет. Из областной даже. Прозвучать должно ваше выступление, Иван Владленович.
Со времен царствования Ивана Грозного защищали рубежи России семьи Богусловских и Левонтьевых, но Октябрьская революция сделала представителей старых пограничных родов врагами. Братья Богусловские продолжают выполнять свой долг, невзирая на то, кто руководит страной: Михаил служит в Москве, Иннокентий бьется с басмачами в Туркестане. Левонтьевы же выбирают иной путь: Дмитрий стремится попасть к атаману Семенову, а Андрей возглавляет казачью банду, терроризирующую Семиречье… Роман признанного мастера отечественной остросюжетной прозы.
Самая короткая ночь июня 1941-го изломала жизнь старшего лейтенанта Андрея Барканова и его коллег-пограничников. Смертельно опасные схватки с фашистскими ордами, окружающими советских бойцов со всех сторон, гибель боевых друзей… И ещё – постоянно грызущая тревога о жене и детях, оставшихся в небольшом латвийском посёлке, давно уже захваченном гитлеровцами… А ветерану Великой Отечественной Илье Петровичу опасности грозят и в мирной жизни. Казалось бы, выхода нет, но на помощь бывшему фронтовому разведчику приходят те, ради кого он был готов отдать жизнь в грозные военные годы.
Тяжела служба на Дальнем Севере, где климат может измениться в любую минуту, а опасность поджидает за каждым углом. А тут ещё летят над приграничной зоной загадочные шары-разведчики… Но капитан Полосухин, старший лейтенант Боканов, капитан третьего ранга Конохов и их боевые друзья делают всё, чтобы исполнить присягу на верность Отечеству, данную ими однажды.
Известный историк Н.М. Карамзин оставил потомкам такое свидетельство: «Знатный род князей Воротынских, потомков святого Михаила Черниговского, уже давно пресекся в России, имя князя Михаила Воротынского сделалось достоянием и славою нашей истории».Роман Геннадия Ананьева воскрешает имя достойного человека, князя, народного героя.
Великая Октябрьская социалистическая революция и гражданская война нашли свое отражение в новом романе Геннадия Ананьева, полковника, члена Союза писателей СССР. В центре внимания автора — судьбы двух семей потомственных пограничников. Перед читателем проходит целая вереница колоритных характеров и конфликтных ситуаций.Книга рассчитана на массового читателя.
Остросюжетная повесть о российских пограничниках, которые вместе с бойцами других силовых структур участвуют в антитеррористической операции на Северном Кавказе. Чтобы дестабилизировать обстановку, бандитские группировки не гнушаются никакими средствами. В их арсенале — убийства мирных граждан и захваты заложников, теракты и нападения на приграничные населенные пункты. Но беспредельной жестокости противостоят мужество и долг «зеленых фуражек».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник произведений Г. Гора, написанных в 30-х и 70-х годах.Ленинград: Советский писатель, 1978 г.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.
Вторая книга романа «Орлий клёкот» охватывает предвоенные годы и годы Великой Отечественной войны, которые еще отчетливее и глубже пропахали межу, разделявшую прежде враждовавших героев романа. Вторая книга так же социально конкретна и остросюжетна, как и первая.Книга рассчитана на массового читателя.