Орлий клёкот. Книга 3 и 4 - [46]
— Отлипни! После драки кулаки, чай, не сжимают. Пользы ни на грош.
— И-и, каков? Давай знакомиться. Я — Сильвестр Лодочников.
— Скарзов моя фамилия. Прокоп.
— Так вот, Прокопий, похоже, смышленый ты парень, а простоты не уловил: лейтенант в армии царь и бог. Архангелы же его — старшина и сержанты. До полковников, Прокопий, нам с тобой с нуждой нашей не дотянуться, — и вновь сменил назидательность на учтивость, приправленную шутливостью: — За одной партой, говоришь, сидели? Камчатка? Неуд по поведению один на двоих?
— Трактор потом у нас один был…
— Это — аргумент весомый. А деваха не одна ли?
— Чай, бывает такое? Своя у Мишки у Охлябина. Чай, моей не хужее. Потощее только.
— Чай, говоришь? Какой, индийский или грузинский?
Насупился низкий лоб, короткие волосы торчком торчат над морщинами лобными, а глаза, глубокие, маленькие, сверлом сверлят, гневом дышат. Ну, прямо клад для Лодочникова, если удастся приручить. И надумал враз с чего начать.
— Ну, вот что, на шутки обижаться хуже всего, я с добром к тебе, а ты… Сгребай свои пожитки и пошли, объединяю я тебя и Михайлу. Да-да, не пяль глаза. Будете в одном отделении. И в дороге, и на учебном. А там, глядишь, на одну заставу угодите. Лейтенанта я возьму на себя. Я же его заместитель.
— Век не забудем благодетельства!
— Век?! Очень много. Пару годиков достаточно. А для начала вот что, давайте составим списки отделений, в помощь вам по одному москвичу, для грамотности, и — вперед.
Пока не окончилась придуманная Сильвестром процедура никто не имел права начать трапезу, хотя многие порывались остограммиться. Сильвестр просил мягко, а если кто пытался проявлять характер, предупреждал:
— Не советую! Я сам не справлюсь, Прокопия с Михайлом позову. Запомните: право командира — приказывать, его обязанность — добиваться выполнения своего приказа. Вплоть до применения силы. И еще запомните: командир всегда прав.
— Какой же ты командир? — попытался кто-то оспорить права Сильвестра. — Такой же салага…
— Но-но! Раз лейтенант за себя оставил, я только ему подотчетен. Пошалите мне!
Решительный стоял. Гневный. Поигрывал налитыми мускулами рук. Готовый на все. Повысив голос, чтобы весь вагон услышал, предупредил:
— Люди, нишкни! Я каратэ и самбо занимался! Скручу любого. Беспорядков не допущу, — и вроде бы извиняясь за угрозу, оправдался: — Не хочу краснеть перед лейтенантом. Не желаю ярлыка несправившегося. Всем ясно?!
Прокоп с Михайлом рядом встали. Грозные, решительные. Враз голову свернут, вступившись за благодетеля. Да и москвичи не дадут своего в обиду. Нет, не только лейтенантский приказ на стороне Сильвестра, но и реальная сила. А плетью, как известно, обуха не перешибешь. Попрятали бутылки.
— Из вагона без моего разрешения — ни шагу! Ясно?!
Куда уж ясней. Взял в ежовы рукавицы. Пикнуть теперь, похоже, не даст.
Утихомирив вагон, Сильвестр принялся внимательно изучать списки. Где кто жил и учился, где работал, кто родители. Мотал на ус. Все пригодится. Но чтобы скрыть истинную причину заинтересованности, придрался к пустячным помаркам и ошибкам, заставляя подправлять огрехи. Потом нашел парня с хорошим почерком, посадил его для переписки списка для лейтенанта. Наказал стараться. И лишь после этого объявил:
— Доставай снедь.
Дождавшись, когда пир наберет силу, Сильвестр стал переходить из купе в купе, ему сразу же уступали место у столика, наливали в стакан, пододвигали самые вкусные закуски, он чекался со всеми, сразу же подстраивался под настроение в отсеке, вмиг становился своим, доступным, равным; и так получалось, что даже глотка он не сделает, не съест ничего, а только выспросит все, что заинтересовало его при чтении списков; но никто не останется в обиде, когда Сильвестр объявит:
— В следующее купе пойду. Командиру всех надо знать. Со всеми познакомиться.
Гудел вагон до полуночи. Затем захрапел. А к тому времени, когда лейтенанта взял в оборот старикашка, призывники, опохмелившись, весело играли в карты. Все больше в подкидного. Ничего бесового на первый взгляд тут не было. Старикашка зря умничал. Никому из призывников лейтенант не нужен. Появись он сейчас в вагоне, никто ухом не поведет.
Увы, совесть заела молодого офицера. Действительно, совсем о призывниках забыл. Идти нужно к ним. Немедленно. Встал решительно, начал застегивать китель.
— Неужто к подопечным намерились? — улыбчиво спросил старикашка, обрадованный, что дошли его речи до сознания мальца-лейтенанта, не испорчен еще, значит. — Похвально, конечно, только в таком виде…
— В каком? — оглядев себя и не найдя изъяна в форме, удивился Чмыхов.
— Вы же, извините, выпимши. Пагубность, мил лейтенант, подобного примера.
— Как гвоздь он, — вмешался один из капитанов и подал Петру Чмыхову лавровый листок, запасец коих хранился у него в кармане. — Зажуй.
Гвоздь, правда, покачивался, но — не он в том виноват, а неровности рельсовые, продукт небрежной работы путевых строителей.
Смело вышагал Чмыхов из купе, постоял, соображая, в какую сторону его путь, и, уяснив, наконец, пошагал решительно, хватаясь за стенки лишь тогда, когда вагон особенно сильно встряхивало на рельсах. Шел и воображал себе встречу с подчиненными. Радостную. С вопросами о том, что за место, куда их везут. И уже сейчас, загодя, чувствовал себя неуютно, ибо ничего не знал ни об Оше, через который лежал их путь, ни об Алае, ни вообще о Памире. Прибыл в часть, прожил в приезжей меньше недели, отсыпаясь за прошлые экзаменационные недосыпы и впрок, за будущие, служебные, ни одной книжки не прочитал, ни с одним из офицеров-старожилов не поговорил с любознательностью. Куда, считал, спешить. Успеется. Теперь же Чмыхов ту леность свою осуждал и думал хмельной головой, шумевшей беспрестанно, словно роилась в ней пчелиная семья, как выпутаться, что и как отвечать любознательным подчиненным. А что вопросы будут, он был уверен. Из своего опыта исходил. Когда их везли служить, они своего старшего лейтенанта ухайдакали вопросами.
Со времен царствования Ивана Грозного защищали рубежи России семьи Богусловских и Левонтьевых, но Октябрьская революция сделала представителей старых пограничных родов врагами. Братья Богусловские продолжают выполнять свой долг, невзирая на то, кто руководит страной: Михаил служит в Москве, Иннокентий бьется с басмачами в Туркестане. Левонтьевы же выбирают иной путь: Дмитрий стремится попасть к атаману Семенову, а Андрей возглавляет казачью банду, терроризирующую Семиречье… Роман признанного мастера отечественной остросюжетной прозы.
Самая короткая ночь июня 1941-го изломала жизнь старшего лейтенанта Андрея Барканова и его коллег-пограничников. Смертельно опасные схватки с фашистскими ордами, окружающими советских бойцов со всех сторон, гибель боевых друзей… И ещё – постоянно грызущая тревога о жене и детях, оставшихся в небольшом латвийском посёлке, давно уже захваченном гитлеровцами… А ветерану Великой Отечественной Илье Петровичу опасности грозят и в мирной жизни. Казалось бы, выхода нет, но на помощь бывшему фронтовому разведчику приходят те, ради кого он был готов отдать жизнь в грозные военные годы.
Тяжела служба на Дальнем Севере, где климат может измениться в любую минуту, а опасность поджидает за каждым углом. А тут ещё летят над приграничной зоной загадочные шары-разведчики… Но капитан Полосухин, старший лейтенант Боканов, капитан третьего ранга Конохов и их боевые друзья делают всё, чтобы исполнить присягу на верность Отечеству, данную ими однажды.
Известный историк Н.М. Карамзин оставил потомкам такое свидетельство: «Знатный род князей Воротынских, потомков святого Михаила Черниговского, уже давно пресекся в России, имя князя Михаила Воротынского сделалось достоянием и славою нашей истории».Роман Геннадия Ананьева воскрешает имя достойного человека, князя, народного героя.
Великая Октябрьская социалистическая революция и гражданская война нашли свое отражение в новом романе Геннадия Ананьева, полковника, члена Союза писателей СССР. В центре внимания автора — судьбы двух семей потомственных пограничников. Перед читателем проходит целая вереница колоритных характеров и конфликтных ситуаций.Книга рассчитана на массового читателя.
Остросюжетная повесть о российских пограничниках, которые вместе с бойцами других силовых структур участвуют в антитеррористической операции на Северном Кавказе. Чтобы дестабилизировать обстановку, бандитские группировки не гнушаются никакими средствами. В их арсенале — убийства мирных граждан и захваты заложников, теракты и нападения на приграничные населенные пункты. Но беспредельной жестокости противостоят мужество и долг «зеленых фуражек».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник произведений Г. Гора, написанных в 30-х и 70-х годах.Ленинград: Советский писатель, 1978 г.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.
Вторая книга романа «Орлий клёкот» охватывает предвоенные годы и годы Великой Отечественной войны, которые еще отчетливее и глубже пропахали межу, разделявшую прежде враждовавших героев романа. Вторая книга так же социально конкретна и остросюжетна, как и первая.Книга рассчитана на массового читателя.