Орлица Кавказа - [244]

Положительно, необходимо было повидаться с этой странной дикаркой, без этого княгиня Клавдия Петровна не могла никак понять истинную расстановку сил и многое, что из этого вытекает.

Вообще, надо сказать, память человеческая знает не так уж много примеров, когда нежные женские руки брались за узду лихого скакуна истории, ну, может, десяток имен и можно наскрести, если постараться. Десяток — за тысячелетия, в которые человечество уже умело передавать накопленное от отцов к детям, а от них к внукам и так далее, дабы сохранить в этой веренице поколений самое главное — и навсегда. И каждый раз новое женское имя было связано с событиями необыкновенными, потрясениями, которые переживали общество и народы — великая Юдифь, сгубившая Олоферна, бесстрашная Жанна Д'Арк, остановившая англичан, прекрасная Елена, вызвавшая Троянскую войну…

Будучи человеком всесторонне образованным и мыслящим, Клавдия Петровна неоднократно задумывалась о том, что предвещает для зангезурского края появление здесь новой легендарной воительницы, к чему бы это…

Смятенные раздумья измучили Клавдию Петровну, но, тем не менее, собираясь выйти из своих комнат в мужскую половину дома, она не преминула постоять несколько минут перед зеркалом, сооружая на голове хитроумный убор из нухинского шелкового платка, прекрасно оттенявшего ее золотистые локоны.

И не зря. Потому что кабинет ее сиятельного супруга был заполнен офицерами, созванными на военный совет.

Завидя красавицу княгиню, офицеры вскочили, звонко щелкнули каблуками. Офицерские головы — русые, с гладкими проборами, буйные кудри и лысины склонились перед ней в почтительном поклоне. Генерал-губернатор также поднялся из массивного кресла.

— Воюем, господа? — спросила губернаторша, придав голосу оттенок чуть игривой легкости, желая дать понять этим, что ничего особенного в Зангезуре не происходит; так, просто господа офицеры развлекаются в провинциальном безделье. — Ну, что, составили план? По всем правилам военного искусства?

— А как же, сударыня! — принял ее тон полковник, командовавший пехотными частями. — Играть, так играть, все козыри на стол.

— Могу ли я поинтересоваться, с чего вы начнете? Генерал-губернатор нахмурился:

— Придет час, матушка-княгиня, все узнаете.

Клавдия Петровна подняла крутую бровь, но спорить с супругом при его подчиненных сочла бестактным. Потому только спросила:

— Ну, хоть скажите мне загодя, когда я могу заказать молебен, дабы восславить господа, ниспославшего нам легкую победу? Генерал-губернатор ответил сумрачно:

— Скажем, княгиня, скажем. Не торопи события, рано.

— Под началом его превосходительства шахство можно завоевать, не то что рассеять горстку разбойников! — угодливо выскочил вперед недавно прибывший в полк капитан из Петербурга.

Княгиня ответила ему уже вполне серьезно, без тени улыбки:

— Не переоцените свои силы, господа. Вы могучи, но туземцы быстры и ловки; их просто так не ухватишь.

— Перед мощью империи все спасуют! — не унимался петербуржец. Но старые кавказцы явно не разделяли его непомерного пыла. Почувствовав в общем молчании неудовольствие своей пылкостью, капитан стушевался. Пауза становилась грозной.

Дабы спасти положение, полковник обратился к губернаторше:

— А вы, ваше сиятельство, сами уже повидали эту «кавказскую орлицу»? Говорят, прелюбопытно-с…

— Нет, не видала. Генерал все обещает мне устроить это маленькое развлечение, но никак времени не выберет.

— Никакая она не орлица! Просто ворона с обломанными крыльями и черным хвостом, из которого уже успели понадергать перьев, — мрачно сказал поручик из зангезурских беков, которому Гачаг Наби успел в свое время основательно насолить.

— Нет-нет! — запротестовала княгиня. — Унижать достойного врага — значит уменьшать весомость своей победы. Конечно, эта женщина — явление незаурядное. И вообще, если все так просто, господа, что же вы собираетесь в столь обстоятельный поход, не забыв и артиллерию прихватить?

— Любой поход Российской Империи против дряхлого Востока должен выглядеть внушительно, — продолжал не желающий смиряться бек.

— Ну, в таком случае я желаю вам успеха! — весело сказала княгиня, которая никак не желала закончить этот разговор на столь грустной ноте. — Благословляю вас, господа!

Она стояла посреди комнаты — красивая, пышущая здоровьем, раскрасневшаяся, и офицеры впрямь почувствовали себя не провинциальными вояками, уже забывающими, с какого конца заряжаются ружья, а смелыми и бравыми рубаками, которых провожает на подвиги прекрасная дама. Все они смотрели на губернаторшу восхищенно, и полковник не выдержал первым:

— Ручку извольте пожаловать, сударыня, Минерва вы наша!

И приложился к пухлой руке почтительным, но долгим и нежным поцелуем. За ним подходили один за другим офицеры, не упустив случая сказать очаровательной воительнице слова почтения и восхищения. Княгиня каждому находила доброе слово, а тех, кто постарше, матерински целовала в темя.

А генерал-губернатор… Что генерал-губернатор! Он сам не знал, радоваться или грустить от того, как загорались глаза и щеки у подчиненных, бросавших украдкой умиленные взоры на его добродетельную супругу.