Орлеанская девственница. Философские повести - [27]

Они свидетельствуют громогласно,

Что добрый Карл спокойно может спать:

С Агнесою все обстоит прекрасно,

Монарху своему она верна,

И что благоприятствуют влюбленным

Все силы неба, звезды и луна.

Извольте верить господам ученым!

Шандоса беспощадный духовник

Использовал благоприятный миг,

И, несмотря на слезы, стоны, крик,

Он овладел Агнесой грубой силой.

Он счастие неполное постиг,

Слепую страсть одну, без ласки милой,

Союз без нежности, союз унылый,

Которого любовь не признает.

Взаимность сладкая – всего дороже!

Скажите мне, на самом деле, кто же

Приятно время проводил на ложе

С любовницей, что горько слезы льет,

Царапается, губы не дает?

Но этого монах не понимает,

Он лошадь непокорную стегает,

Нимало не заботясь, каково

Красавице в объятьях у него.

Влюбленный по уши в свою подругу

Паж, побежавший в город поживей,

Чтоб оказать избраннице своей

Достойную заботу и услугу,

Спешит домой. Ах, что он увидал!

Пред ним монах проклятый беспощадно,

Беснуясь похотливо, гнусно, жадно,

Как зверь, свою добычу пожирал.

При этом виде паж, кипя отвагой,

Напал на сволочь с обнаженной шпагой.

Тогда монаха нечестивый пыл

Самозащите место уступил.

Вскочив с кровати, палку он схватил

И на Монроза опустил с размаха.

Сцепились два отважные бойца,

И запылали яростно сердца,

Пажа – любовью, злобою – монаха.

Счастливцы, чей удел – спокойный труд,

Далеких сел благочестивый люд,

Привыкли наблюдать вблизи дубравы,

Как волк жестокий с мордою кровавой

Зубами шерсть овцы несчастной рвет

И кровь своей невинной жертвы пьет.

А если добрый пес с зубастой пастью,

Сочувствующий ближнего несчастью,

Летит к нему стрелой – свирепый волк,

Клыками издавая страшный щелк,

Овечку полумертвую бросает

Лежать беспомощно в траве густой,

Спешит к собаке, рвет ее, кусает

И с недругом вступает в страшный бой;

Израненный, он злобою пылает,

Рычит и брызжет пеной и слюной;

И всею силой своего сердечка

Трепещет за спасителя овечка.

Здесь было то же самое: монах

Рассвирепевший, с палкою в руках,

Дрался с Монрозом, полон зла и яда;

И тут же – победителю награда –

Агнеса на измятых простынях.

Хозяин и хозяйка, дети, слуги,

Услышав шум, бросаются в испуге

Наверх. Они бегут со всех сторон

И гнусного монаха тащат вон.

Все за пажа, все против негодяя,

Всем по душе отвага молодая.

Итак, Монроз свободен и спасен;

С красавицей вдвоем остался он.

Его соперник, дерзок, хоть сражен,

Отправился служить святую мессу.

Но как утешить бедную Агнесу?

В отчаянье, что увидал Монроз

Ее красы в столь недостойном виде,

При мысли о позоре, об обиде,

Красавица лила потоки слез.

Стыдом терзаемая, только смерти

Она желала в этот миг, поверьте,

И повторяла лишь одно: «Увы,

Я вас прошу, меня убейте вы!»

«Как? Вас убить? – вскричал Монроз, не в силе

Сдержать волненья нежного. – Убить!

Да если б даже вы и согрешили,

Вы жить должны, чтоб грех ваш искупить.

Подумайте, зачем вам жизнь губить.

Вы злого ничего не совершили,

Агнеса, дорогое божество!

Все это грех монаха одного!»

Хоть речь его была не слишком ясной,

Зато огонь его влюбленных глаз

Внушил желанье грешнице прекрасной

Земную жизнь не прерывать тотчас.

Пришла пора обедать. А печали

(По опыту я это знаю, ах!)

От века жалким смертным не мешали,

Страдая, объедаться на пирах.

Вот почему великие поэты,

Добряк Вергилий и болтун Гомер,

Которых с детства ставят нам в пример,

Не упускают случай про банкеты

Поговорить среди военных гроз.

Итак, друзья, Агнеса и Монроз

Обедать сели у кровати рядом.

Сперва в стыдливой скромности своей

Они не подымали и очей,

Затем, случайным обменявшись взглядом,

Оправились и стали посмелей.

Известно каждому, что в цвете лет,

Когда нет меры нашему здоровью,

Недурно приготовленный обед

Воспламеняет страсть. Горячей кровью

Пылает сердце, полное любовью,

И мозг бутылкою вина согрет.

Мы чувствуем приятное томленье,

Ах, плоть слаба и сильно искушенье.

Монроз влюбленный далее не мог

Бороться с дьяволом в тот миг опасный;

Упал он на колени и у ног

Красавицы молил: «Кумир прекрасный,

О, сжальтесь над моей любовью страстной,

Не то умру я тотчас, видит бог!

Вы не лишите страсть награды милой,

Которую злодей похитил силой!

Он преступленьем счастлив был. Увы,

Ужель не наградите верность вы?

Она взывает! Иль вы так черствы?»

Был довод недурен, скажу без лести;

Красавица признала вес его,

Но не сдалась сейчас же оттого,

Что наслажденье с соблюденьем чести

Для сердца нежного милей всего,

И легкое в любви сопротивленье

Лишь подливает масло в упоенье.

Но наконец Монроз счастливый, ах,

Был утвержден в приятнейших правах,

Войдя в благословенный рай влюбленных.

Что слава Генриха пред этим? Прах!

Да, королей свергал он побежденных,

Да, Франция сдалась ему, дрожа,

Однако сладостней судьба пажа.

Но как обманчиво земное счастье!

Как быстро рвется наслажденья нить!

От чистого потока сладострастья

Прекрасный паж едва успел вкусить,

Как вдруг отряд британцев подъезжает,

Идет наверх, стучится, дверь ломает.

Монах проклятый, ты, не кто иной,

Так подшутил над нашею четой.

Агнеса чувств лишилась от испуга;

Хватают бритты и ее, и друга;

Обоих их к Шандосу поведут.

К чему присудит их ужасный суд?

Увы! Любовникам придется туго;

По опыту уже известно им,

Что Жан Шандос бывает очень злым.

В глазах у них невольное смущенье,