Орки - [238]
Оба стража невольно зажмурились, от удара по лицу волной мертвящего холода и немного попятились. В центре стола стояла та самая высокая фигура, с ног до головы покрытая искрящимся в свете медленно меркнущих кристаллов белым инеем.
- Стой, назовись, - напарник вздрогнул от лязгнувшей у его уха команды и крепче сжал оружие.
Пришелец медленно повернул в их сторону закутанную в капюшон голову и блеснул огромными глазами. Огромные и выпученные, не моргающие глаза, тоже покрытые инеем и без какого-либо следа ресниц.
- Демон, - страж не побежал только потому, что его напарник, набычившись, и наклонившись вперед, что-то ворча, начал отводить руку с копьем для удара.
- Человек, не расстраивай меня своей дремучестью, - голос, раздавшийся в зале легко преодолел закрывающие рот ткани, теперь уже видимого светло-зеленого, глухого плаща. Вынырнувшая из складок плаща рука, в плотно облегающей перчатке, отстегнула клапан, скрывающий лицо, открыв волевой подбородок, и сняла маску с огромными защитными очками с лица.
- Эльф, - напарник удивленно выдохнул, покосившись на старого воина, а тот, оскалившись, не опускал свое копье.
- Ты поражаешь меня своей прозорливостью, воин, - эльф продолжил выпутываться из своего плаща и, сняв его, небрежно бросил его на один из стоящих у его ног кожаных баулов, - а кого ты надеялся увидеть? Это все еще Имперская сеть порталов.
Снег, белый, белый снег. Медленно падающий с низкого серого неба и засыпающий широкое ущелье, выходящее узким проемом на такое же серое море, сонно ворочающееся под падающем белым снегом и сливающаяся с небом недалеко от берега, не показывая линию горизонта.
Крутые склоны ущелья, теперь сильно разрушенные временем, торчат в небо, немного не дотягиваясь до него кривыми и редкими зубами вершин гребня. По ущелью течет такая же ленивая, как снег, река, причудливо извиваясь в поиске пути к морю, среди груд камня, когда-то бывшего чем-то построенным. Из-под снега в редких местах торчат обломки кирпичной кладки, гранитные блоки с истертой временем резьбой и множество уже не узнаваемых обломков окончательно скрытых снегом. По большей части ущелья нет и малейших следов деревьев или иной растительности. И только у самого среза воды, редкой грядой стоят кривые кусты, тянущие к небу засыпанные снегом голые ветви.
В море уходит сильно разрушенный морем каменный пирс. На его оконечности стоит такая же побитая временем башня. Не видно птиц с моря, не видно и не слышно птиц и в ущелье. Мертвая тишина разлита во всем ущелье, только мерный и негромкий рокот накатывающих на низкий галечный берег волн. Только едва слышный шорох падающего снега, и редкий шорох осыпающегося камня.
Постройки в ущелье, раньше занимавшие почти всю его площадь, лежат в развалинах, по виду сметенные невиданным ударом, искрошившим крепкие стены в мелкие обломки. Среди них выделяется чудом сохранившаяся, каменная площадка, даже сейчас не покрытая снегом, его как будто сдувает с нее невидимым ветром. Окружающие ее с трех сторон исиння черных пилона, почти не затронутые общим разрушением, мрачно и тускло поблескивают в тусклом свете зимнего настроения ущелья.
Сейчас, одновременно звонко звякнув, они пока еще тихо загудели, постепенно усиливая звук. Снег и так почти не касающийся их и камня площадки, стал, как показалось бы несуществующему зрителю, облетать всю конструкцию. В центре площадки появилось слабое свечение, сопровождаемое тихим треском и шипением. Оно все усиливалось, сливаясь во все расширявшееся пятно света, пульсирующее и дрожащее. Оно медленно сформировалось в плотный зеркальный овал, коснувшийся камня и, на мгновение замерев, с тихим звоном рассыпалось в серебристую пыль, коротким искрами осыпавшуюся в камень, исчезнувшую не долетев до него.
На площадке осталась полупрозрачная фигура, с каждым мгновением наливающаяся цветом и объемом. Помедлив, она шевельнулась, поднеся полупрозрачную руку к уже хорошо очерченному контуру головы и замерла, наблюдая, как она проявляется, тихо шевеля пальцами.
Одетая в длинную и плотную одежду, с глухим капюшоном на голове, она придерживала навьюченный ей на грудь груз и сейчас быстро огляделась, встав на колено и поставив глухо звякнувший груз на камень. Из складок тяжелого кожаного плаща появился слегка изогнутый клинок и пришелец внимательно и не торопясь осмотрелся, медленно крутя головой. Стянув освободившейся рукой капюшон и сняв большие, грубые очки, человек, а это был человек, еще и прислушался.
Встав, медленно обошел площадку с умолкшими пилонами, мимолетно погладив их разогревшиеся вершины, на которых сейчас быстро таял падающий снег. Он был среднего роста, худощав, как это стало видно, когда он сбросил плащ. Светло-русые волосы были коротко обрезаны, вытянутое лицо и светлые глаза. Холодные светлые глаза на бледном лице с парой еле заметных шрамов. Одетый в темно-коричневый кафтан длиною до середины бедра, темные штаны, заправленные в мягкие кожаные сапоги. Пара наручей из тесненой кожи. Широкий пояс с висевшими на нем ножом и ножнами от клинка в руке. Он привычно прикоснулся к крупному амулету на груди, на короткой цепи висевшему у него на шее. Осмотревшись, повернулся к своей ноше. Старательно завернутая в толстый войлок она небольшим тюком возвышалось над камнем площадки, почти доставая ему до колена. Еще раз покосившись на окружающий пейзаж, тихо вздохнул и, опустившись на одно колено, стал возиться с ношей. Через пару минут пристроив ее у себя на спине при помощи прочных ремней, шагнул в снег за пределами каменного круга.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.