Орки - [232]
Варги медленно пошли вперед, порыкивая на стоящих воинов, заставляя их, шипя, немного отстраняться. Нам в лица пахнуло запахом мертвой плоти, прокисшей крови и боли. У входа в шалаш на толстых кольях висели нанизанные на них орки разных родов и каст. Подойдя ближе я даже узнал, с трудом узнал двух из них. Знаменосец и вторая Жрица, за все время посольства не сказавшая ни слова. Она была уже мертва, а знаменосец, вращая обезумевшими глазами, все еще скользил по подставленным внизу камням, залитыми его кровью, пытаясь приподнять непослушное тело и стянуть его с дерева.
Тучи мух кружили вокруг жертв, облепляя черным, шевелящимся ковром их тела, залезая и копошась в открытых ртах и глазах.
У самого входа стояла группа Жрецов, все, как один, молодые и со свежими шрамами на лицах.
Увидев нас, они оживленно заговорили жестами какого-то своего храмового жаргона. Вперед вышла крупная самка и, стукнув копьем с железным наконечником, подняла руку.
- Жрец вас ждет. Поспешите, вас ждет награда по заслугам, - она дернула уголком рта, - заслуженная. Звери, - она ткнула когтем в заворчавших варгов, - останутся здесь. Переглянувшись с Шаманкой, я пожал плечами и ответил.
- Здесь, так здесь.
Спрыгнув с Таши, потрепал ее по шее и заглянул в глаза .
- Ждите, позову. Бой.
Меня окатило двойной волной беспокойства, заботы и обещание сожрать всех. Кивнув, повернулся и вошел в шалаш.
В руках шаманки легко брякнули украшения ее посоха.
- Пришли.
Вглубь норы вел длинный коридор, из сложенных шатром бревен, по обе стороны, на стенах висели тела и тела, мертвые или еще живые, обвисшие и неподвижные или дергающиеся и содрогающиеся от боли. И это все были люди, на мой удивленный взгляд Шаманка пожала плечами и пошла дальше. На телах были видны следы от пыток и ритуальных мучений.
Пройдя дальше, вышли в сводчатый зал из цельных стволов поваленных деревьев, что вверху сцепились своими кронами. Посредине горит дымный костер в обложенном крупными камнями очаге. Вдоль стен вкопаны столбы, занятые другими жертвами. Они еще живы, истерзаны и измучены. Я вижу у дальней стены грубый помост, застеленный хворостом. На нем лежит туша сейчас почти ничем не похожая на человекообразную. Скрещенные когтистые лапы служат опорой крупной, бугристой морде с широкой пастью, полной устрашающих зубов. Горбом вздымающаяся спина, скрыта под кожаным одеянием, ног или лап совсем не видно. Его передние лапы протирают две обнаженные жрицы, с ног до головы покрытые черной мазью. Дернув когтем, Тварь отправила прочь жриц и тяжело повела головой в нашу сторону. Серо-белая кожа на ней, покрыта редкой и кустистой шерстью, следами заживающих ран и язв. Закисшие от гноя веки открылись и на нас уставились пара мутных глаз с загоревшимся в глубине багровым светом.
- Пришли. Гости. Я рад вам.
Скрежещущий голос был почти непонятен, эта морда явно была мало приспособлена для речей. Произнеся приветствие, Тварь тяжело заворочалась, поднимаясь. Помост заскрипел и зашатался, едва не разваливаясь. Тварь сначала села по-собачьи, потом с усилием встала на задние лапы, опираясь на стену, царапая когтями и роняя длинные стружки на пол. Встав в полный рост, повела плечами, с треском разрывая на плечах кожаную накидку и шагнула вперед. На пол ступила широкая и мохнатая лапа, пристукнувшая по попавшемуся камню острыми когтями. На задних лапах появился еще один сустав, дав зверю большую подвижность и по-видимому скорость. Еще раз поведя головой, шумно принюхалась.
- Гости.
И пошла по другой стороне очага, косясь и сопя. Проходя мимо одной из жертв, крупного и рослого мужчины, полностью залитого запекшейся кровью, быстро дернула когтем, в конце как-то хитро провернув его кончик в ране, вырвав из жертвы протяжный крик. Запрокинув голову, разломив корку крови на губах, он забился в путах, мучительно выгибаясь и колотясь затылком в столб. Тварь прислушалась и с наслаждением втянула в себя воздух, еще шире развернув плечи.
- Гостям, еда.
Забившиеся в угол за помостом жрицы пискнули и, сломя голову, унеслись мимо нас в проход на выход. Тварь повела лапой, указывая на лежащий у огня короткий обрубок дерева и, дождавшись, когда мы присядем на него, просто хлопнулась на землю напротив.
- Как мы будем жить теперь, Дикие?
- Мы как жили, а про тебя, жрец, я не знаю.
Тварь медленно наклонилась ко мне и шумно принюхалась, у самого моего лица оказались покрытые пеной зубы.
- Уже не жрец. Как ты вкусно пахнешь, Ходок. Она тоже. Я останусь здесь. Всех людей вы мне отдадите. И я вас не убью.
- Это не так легко, как кажется. Люди - моя добыча. И эта земля моя добыча. Ты уходишь, забираешь свою орду. И я тебя не убью.
Что-то хрюкнув, Тварь зевнула мне в лицо и прошипела.
- Значит так.
В следующий момент я уже летел через костер, насилуя в сумасшедшем прыжке связки и мышцы. В устрашающей близости мимо лица пролетели когти передней лапы бывшего жреца и запоздало щелкнули зубы. В другую сторону темной тенью метнулась Шаманка, на ходу что-то выкрикнув и скрутив сложную фигуру из своих пальцев. Перекатившись, я остановился у самого помоста, не спуская глаз с застывшей на другой стороне Твари. Бывший жрец, упираясь лапами в землю сейчас мучительно кашлял, что-то выплевывая на пол. Встав и встряхнувшись, я прислушался к зарождающемуся за стеной шуму драки. Слышны были вой атакующих орков Бооргуза и ответный визг нашей охраны. Кивнув на взгляд Шаманки, быстро пошедшей в сторону выхода, я вынул второй клинок и пошел к Твари.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.