Орки - [206]

На переднюю полупалубу выскочил Страж Храма и замахал значком, привлекая внимание каравана, после чего отсигналил распоряжение дальним набором знаков.

На задней полупалубе идущей за черной барке заковыристо выругался кормчий, и недовольно закрутили головами его помощники, работающие веслами шестовые дружно поежились и сочувственно покосились на сидящего рядом с кормчим сотника Рвачей Ужита.

Посидев еще мгновение в неподвижности, он хлопнул ладонью по дереву и, встав, махнул рукой ближайшей лодке. Дождавшись, когда она встанет под борт, привычно, мягко спрыгнул в нее и ткнул пальцем в сторону черной барки. Подойдя к ней, цепляясь когтями, ловко забрался на борт и уткнулся носом в наставленные копья Стражи. Вышедший из-под навеса младший жрец быстро обежал и обнюхал его, и поманил за собой.

Войдя в полумрак под навесом, сотник встретился глазами с сидевшими на циновках другими командирами каравана. За спинами орков в такт движения барки колыхалась ширма из костей, из-за которой и несло тем самым запахом пропавшего мяса. Подойдя к ней ближе, Рвач встал на колени и замер в ожидании.

Низкий, хрипящий и булькающий голос качнул ширму и заставил вздрогнуть всех сидевших.

- Говори, Рвач.

- Великий жрец. Болотники еретика бегут, бросая свои норы. Их много. Здесь почти все рода на три дня хода в обе стороны. В драку не лезут, все бросают и бегут, кто куда.

- Пленные? - в голосе спрашивающего явственно проскользнула нотка нетерпеливой жадности.

- Прости нас, Великий жрец, но они бегут с того момента, как Уруки подняли дымы.

- Уруки уже ответили своими головами за предательство веры. Иди, Рвач, и найди их. Богу нужны жертвы. Ты меня услышал?!?

Голос ощутимо надавил на Рвача, заставив его пригнуться к циновке и опустить глаза.

- Я все понял, Великий жрец. Мы выполним твою волю.

Рвач торопливо прыгнул в ждущую его лодку, едва не опрокинув ее и сам схватил весло, только нырнув в ближайшую протоку, он опустил весло и долго ругался. Экипаж лодки молчал, неторопливо продолжая грести. Замолчавшего сотника окликнул старший лодки.

- Куда?

Махнув прямо, сотник еще полчаса сидел в задумчивости, потом окликнул старшего.

- Купца так и не нашли?

Покивав на отрицательный ответ, продолжил.

- Жаль, его бы голову сюда.

- Старший, - к нему развернулась сидевшая впереди самка-рвач, - у нас есть вести: шестовые и кормчие Семьи Купца что-то знают. Нам не скажут. Может, ты?

- Что-то знают, говоришь? Меняем курс, идем к боковому дозору, там кормчим молодой Утаан. Не очень умный. Надо что-то решать. Я не хочу в личную яму Жреца.

Орки, кивнув, живо развернули лодку и, довольно сопя, пошли в боковую протоку. Молчание прервал загребной.

- Богатое Болото. Если Ходок и правду отбил его у людей, я бы здесь жил. Старший, ты видел их норы?

Получив отрицательный ответ, жарко заговорил.

- Нашли стоянку, пустую. Ушли недавно. Заводь соминая пустая. Ограда сделана-то как: колья ровные, заостренные, загляденье. На стоянке стружек, топоры-то железные. Старший, - он чуть не плакал от злости и зависти, - стоянка на малый род и железный топор. Они уходя не всю рыбу с просушки сняли. Да там на мусорной яме ее больше, чем в котле сотни.

Орки дружно заворчали, осуждая такое расточительство.

- Следы Матаа нюхала, - самка-рвач кивнула, соглашаясь, - ты знаешь ее нос. У них щенки, сытые, сами они сытые. По стоянке ходили, не прячась. По Болоту ходили, не прячась. Старший, если бы не клятва тебе, ушел бы к ним. Хоть сколько-нибудь так пожить.

- А тут черная барка, - все поежились, - муки вечные прямо за спиной стоят.

Гребцы закивали, тихо бормоча согласие с говорившим.

- Цыц, про клятву ты помнишь, это хорошо. Я не слышал всего этого, вы мне не говорили. Поговорю с молодым Утааном, решим. Ждите моего слова. Сами тише тины ходите.

- Мы тебе верим, сотник. А то бы уже давно разбежались от страха такого. Ждем твоего слова.

Пригорье. Лагерь каравана Ульриха.

Рыкнув, Урта отчаянным рывком шарахнулся за край фургона, на уровне его головы в доску прилетел и, с треском ее расщепив, с гулом улетел в воющую темноту лагеря каменный болар*. Громко обложив проклятиями и ругательствами криворуких уродов, Урта рыкнул на пару копейщиков на другой стороне прохода и приказал смотреть внимательнее и не спешить к Темному. Оскалившись, орки даже не повернули в его сторону уши, продолжая с опаской поверх щитов внимательно заглядывать в мерцающую от горящих огней темноту поля за оградой из повозок. Плюнув себе под ноги, Урта присел у колеса. У него над головой, на грузовой платформе фургона пара лучниц, азартно взвизгивая, редко били из луков через борт в воющую и рычащую темноту поля. Урта, выдохнув, приставил свое окровавленное копье к колесу и, сев на землю, посмотрел на свои трясущиеся от усталости и напряжения руки. Они никому и ни за что не признался бы, что они тряслись еще и от страха, ему действительно было страшно, как никогда в жизни. Сжав до хруста свои кулаки, он на мгновение закрыл глаз и медленно выдохнул. В тот же момент его уши уловили тихое поскуливание совсем рядом. Открыв глаза, он покосился в сторону. У другого колеса фургона, прижавшись к нему спиной, сидел молодой орк и, зажимая руками лицо, тихонько скулил, суча от боли ногами по земле, и выбив в ней широкую борозду. Вздохнув, Урта со стоном встал и присел рядом с ним.