— Не знаю, Туори, — ответила Мерит, одновременно вытесняя негра за дверь.
— Вере кэн ви вош? — спросила она его, чтобы отвлечь. — Помыться, андестенд?
— Э… Вот? — негр продолжал таращить глаза на идеальные ноги Туори, непроизвольно вытягивая шею, чтобы не лишиться этого зрелища, но Мерит безжалостно вытолкала его в коридор и помахала перед лицом полотенцем.
— Вош. Шовер. Басрум, — сурово сказала девушка. — Нау!
— Оу, бас, йес… — глаза негра затуманились. Не иначе, представил себе лежащую в ванне Туори.
— Факиншит, — тихо выругалась Мерит. — Слюни подбери, обезьяна черножопая.
— Но обизан! Нет говорить! — возмутился Джон. Слово оказалось ему знакомым — похоже, Мерит не была первой, кто его так назвал. — Генерейтор старт, вода быть! Скоро! Вэйт!
И ушёл, громко топая по лестнице. Обиделся.
Когда Мерит вернулась в комнату, там уже загорелся свет, причудливо подсвечивая фигурно вырезанный потолок. Наверное, генератор, где бы он ни был, включили. Криспи согнала расшалившуюся Туори с кровати и потянула ложе вверх. Раньше она не имела дела с системами Йири, но наставления не подвели — кровать, встав вертикально, втянулась в стену, а на её место выкатился из угла стеклянный гигиенический сектор.
— Так, девочки, расходимся — всем надо помыться и переодеться!
— Может я присоединюсь к тебе, Кри? — томно потянулась блондинка.
— Нет, Туо, — соблазн был велик, но Криспи решила, как руководитель проекта, стараться держать дистанцию, насколько это вообще возможно с Туори. — И, ради всего прогресса, Туо — закрой дверь, когда будешь мыться. Я серьёзно!
Когда камуфлированная, во внедорожном обвесе и на больших колёсах «Нива» появилась на подъездной дороге, Пётр вышел, вытирая руки ветошью, из маленькой пристройки неясного назначения, сейчас изображающей генераторную.
— Пришлось накачать соляры из бочки в бак, — сказал он Андрею, — и её, надо сказать, не то чтобы дохуя осталось… О! Ребята едут!
Попирая зубастыми покрышками запущенный газон, машина подъехала к самому крыльцу, где, качнувшись на длинноходной подвеске, встала. С водительского места вылез очень малорослый чернявый брюнет, одетый в рабочий полукомбинезон — такие обычно носят механики, слесари и прочий мастеровой люд, — клетчатую рубашку и кеды. С пассажирского — крепкий рослый мужчина слегка восточного вида, в камуфляжных штанах, жёлтых берцах и песочной футболке. На его лице наличествовали все признаки Крутого Военного Парня — непроницаемо-чёрные очки на пол лица, оливковая бейсболка, на которой непонятная аббревиатура окружала эмблему с ножом, черепом, автоматом и хищной птицей, квадратная челюсть и тонкие усики, переходящие в бородку клинышком типа Van Dyke. (Лицевая растительность, ставшая в американских ЧВК[8] почти столь же обязательной, как причёска «H&T[9]» у морпехов). Пистолет в тактической пластиковой кобуре к этому просто напрашивался, и он, разумеется, присутствовал.
— О, Саргон, привет, — помахал ему Пётр. — Как скатались?
— Штатно, — коротко ответил тот.
— Как всегда, содержательно, — покачал головой Пётр. — Как тачка, Кройчек? Прёт?
— Кройчи, Пётр, меня зовут Кройчи, мы не первый год знакомы, мог бы и выучить, — недовольно ответил малорослый водитель. — Тебе бы понравилось, если бы я звал тебя Петриком?
— Мне было бы похуй, — весело сказал Пётр. — Подумаешь, петрик-хуетрик…
— А машина легковата и маловата, пожалуй, — продолжил Кройчи, откидывая вперёд спинку водительского сиденья. — Лучше бы второго УАЗа взяли. База короткая, подвески длинные, козлит неимоверно. Вон, задохлика нашего совсем укачало…
С заднего сиденья с трудом выбрался слегка зеленоватый с лица юноша. Бледный, сутулый, худой, с длинными, но редкими бесцветными волосами… Совершенно нестроевого вида парень представлял собой такой забавный контраст Саргону, что вместе они составили бы отличную пару стендап-комиков. Он был одет в монотонно-серый глухой комбинезон, составлявший одно целое с мягкой обувью и на лице его отражалось такое уныние, что, казалось, его следует немедленно пристрелить просто из жалости.
— Эй, как там тебя… — окликнул его Петр. — Ты, если блевать собрался — уйди за дом, что ли. У нас тут теперь дамы квартируют, им в твой блевантин въебаться невместно будет!
— Пётр, — укоризненно ответил ему Кройчи, — у тебя отвратительная память на имена. Этого молодого йири зовут Пеглен, а не «как там тебя». А что за дамы?
— О, такие фифы, мамадарагая, тебе понравится! Эх, где мои двадцать… Ну, или хотя бы тридцать лет!
— Так, внимание всем! — сказал громко Андрей. — Через пятнадцать минут совещание в… вот жешь, из собственного дома выжили, а? Ладно, тогда в беседке совещание.
Из дома, недовольно хлопнув дверью, вышел обиженный негр.
— Обизан! Ши сейд «обизан»! — сказал он зло. — Факинг бич! Я вилл фак хеа, килл хеа, анд фак хеа эгаин!
— Нот нау, — сказал ему коротко Андрей, а Пётр откровенно заржал:
— Она назвала тебя обезьяной? Огонь девка! Которая из трёх?
Негр только отмахнулся обиженно.
Последним в беседку приплёлся нога за ногу бледный юноша. Его ещё слегка мутило, но Андрей начал именно с него.
— Пеглен, какие результаты сегодня?
