Орион в эпоху гибели - [72]

Я искал в мирном небе тускло-багровый уголек цвета запекшейся крови – Шеол. Но не находил. Существует ли он в этом времени? Или просто скрыт за горизонтом?

Вдали замаячил, мерцая, золотой купол изящных очертаний. Уже приблизившись, я понял, что он прозрачен – казалось, будто смотришь сквозь тончайшую золотую сетку. Под куполом находился город, ничуть не походивший на виденные мной прежде. Высокие стройные шпили протянулись к небесам, величественными рядами выстроились колоннады храмов, крутые каменные ступени вели к святилищам на вершинах зиккуратов, широкие площади окружали изящные резные аркады, широкие проспекты украшали изваяния и триумфальные арки.

Узнав одно из величественных зданий, я невольно затаил дыхание – это был Тадж-Махал, окруженный великолепным садом. Должно быть, вон то гигантское изваяние – Колосс Родосский. Лицом к нему стояла покрытая зеленой патиной статуя Свободы. А подальше сиял в лучах солнца главный храм Ангкор-Ват, будто только что отстроенный.

И никого. Полнейшее безлюдье. Скользя над землей на невидимых энергетических носилках вслед за Золотым, шагавшим впереди, я так и не сумел отыскать взглядом ни единой живой души; ни птицы, ни кошки – вообще никаких признаков жизни. Ни клочка бумаги, ни единого лепестка, летевшего над землей по воле ласкового ветерка.

Вдали высились зеркальные башни из стекла и хрома, кубами и параллелепипедами вздымаясь над остальными зданиями и будто бы свысока взирая на них.

Золотой ввел меня в самую высокую башню; сквозь просторный атриум, отделанный полированным мрамором, – на металлический диск, начавший медленный подъем, как только мы на нем оказались. Диск двигался все быстрее и быстрее, и вот мы уже со свистом рассекали воздух, приближаясь к стеклянной кровле. Вокруг нас стремительно мелькали бесчисленные ярусы кольцевых балконов – и вдруг мы застыли на месте, мгновенно, не ощутив торможения.

Диск вплыл в полукруглую нишу на балконе яруса. Ни слова не говоря, Золотой сошел на балкон, а я последовал за ним, будто несомый невидимыми слугами.

Подойдя к двери, он распахнул ее и вошел внутрь. Когда я вплыл следом, меня охватил трепет узнавания. Комната напоминала лабораторию. Вдоль стен выстроились машины, смутно помнившиеся мне массивные конструкции из металла и пластика. В центре находился хирургический стол. Невидимые руки, державшие мои энергетические носилки, приподняли меня и положили на стол.

Не знаю, то ли я был слишком слаб, чтобы шевелиться, то ли эти невидимые руки продолжали удерживать меня.

– Усни, Орион, – с досадой в голосе приказал Золотой.

Мои веки тотчас же сомкнулись, дыхание замедлилось, стало глубоким и ровным. Но я не уснул. Воспротивившись его приказанию, я остался бодрствовать, гадая, что этому причиной – моя собственная воля или вмешательство Сетха.

Казалось, я долгие часы провел в неподвижности, ничего не видя. До слуха время от времени доносился негромкий гул электричества, и ничего более – ни шагов, ни дыхания, не считая моего собственного. Оставался ли Золотой в человеческом обличье или вернулся в свой истинный вид, пока машины обследовали меня?

Все это время я не ощущал ничего, кроме жесткой поверхности стола. Если в мое тело и погружали какие-либо зонды, то нематериальные. Золотой сканировал меня, на расстоянии обследовал мое тело атом за атомом – точно так же космическая станция с орбиты обследует расположенную внизу планету.

Насколько мог судить, в мой рассудок он не вторгался. Я оставался в сознании и настороже. Мою память не пробуждали. К моему мозгу Золотой не приближался.

Но почему?

– Он здесь! – Голос Ани! Озабоченный, почти сердитый.

– Сейчас мне нельзя мешать! – резко отозвался Золотой.

– Он вернулся по собственной воле, а ты мешаешь мне увидеться с ним! – с упреком бросила Аня.

– Неужели ты не понимаешь?! – возразил он. – Он не способен вернуться сам. Кто-то послал его сюда.

– Позволь взглянуть… ох! Посмотри на него! Он умирает!

Голос Ани дрожал от сдерживаемых чувств.

"Она тревожится обо мне!" – возликовал я. "Как тревожилась бы о домашней кошке и раненой лани", – тотчас же откликнулся во мне другой голос.

– Он очень слаб, – сказал Золотой, – но жить будет.

– Так ты разобрался, что с ним произошло?

Золотой долго молчал. Потом наконец признался:

– Не знаю. Мне неизвестно ни откуда он прибыл, ни каким образом.

– Ты спрашивал у него?

– Вкратце. Он не ответил.

– Его пытали! Посмотри, что сделали с его бедным телом!

– Не обращай внимания! У нас серьезная проблема. Когда я попытался прозондировать его сознание, мне это не удалось.

– Его память полностью стерли?

– Едва ли. Я будто наткнулся на стену. Его память каким-то образом заблокирована.

– Заблокирована? Но кем?

– Да не знаю я! – сердито отрубил Золотой. – И не узнаю, если не смогу пробиться через барьер.

– А ты сможешь?

Я понял, что он кивнул.

– Была бы энергия, а сделать я могу что угодно. Проблема лишь в том, что, если приложить слишком большую силу, это необратимо уничтожит его сознание.

– Не надо!

– Я и не хочу. Мне необходимо извлечь то, что хранится под его черепной коробкой.

– Тебе на него наплевать, – упрекнула Аня. – Для тебя он лишь орудие.