Ориенталист - [138]
Незаконченная, написанная по-немецки повесть о Нью-Йорке, обнаруженная вместе с перепиской с П. Андреэ в Рапалло (Италия).
Рукопись книги «Март в Риме», по-видимому запрещенная к публикации фашистскими властями.
Рукопись по истории Кавказа.
Сборник сказок, «восточных» притч, стихотворений, прочитанных Львом во время литературных вечеров с участием семей Пастернаков, Набоковых и других русских эмигрантов в Берлине в 1920-х годах. Его одноклассник Александр Браилов записал их по-русски, а пятьюдесятью годами позже совместно с Женей Грэймен перевел на английский и немецкий.
Переписка с сенатором Джованни Джентиле, самым влиятельным покровителем Льва в фашистских кругах и владельцем крупного издательства «Сансони» (находится в архиве «Сансони» во Флоренции).
«Последняя воля и литературное завещание Эсад-бея» (Цюрихская публичная библиотека).
Подшивка издательства «Рэндом хаус» с рецензиями на роман «Али и Нино» (1970–1977).
Документы, касающиеся надзора за Львом со стороны итальянских властей, переписка официальных лиц по поводу его погребения в Позитано, ходатайства о нем, адресованные Муссолини (Архив Министерства внутренних дел Италии, Рим).
Переписка по поводу незаконной деятельности Льва и Джамиля Вакка-Мадзары (Архив истории дипломатии Министерства иностранных дел Италии, Рим; Архив истории дипломатии Министерства африканских территорий Италии, Рим).
Досье полиции и мэрии Позитано.
Пассажирские декларации Эсад-бея, Эрики Нусимбаум и Лёвендалей, заполненные по прибытии в США (Национальный исторический архив, Манхэттен).
Выражения признательности
Изучая историю жизни человека, умершего в 1942 году, я познакомился со многими замечательными людьми, жившими в первой половине прошлого столетия. К моему великому сожалению, многих уже нет в живых, ведь к моменту нашего знакомства им было глубоко за восемьдесят. Особенно я сожалею, что Мириам Ашурбекова из Баку и Зулейка Асадуллаева-Вебер, жившая в Баку, а затем в Виргинии, так и не узнали подробностей жизни и приключений Льва Нусимбаума, которого знали еще мальчишкой. Также безумно жаль, что не дожила до выхода книги о Льве Нусимбауме Женя Грэймен, урожденная Альмут Гиттерман, которая в юности танцевала в мюзиклах в нацистской Германии, а в 1950-х годах эмигрировала в Великобританию. Она прихватила с собой экземпляр романа «Али и Нино», найденный ею на книжном развале в Берлине и захвативший ее настолько, что она перевела его на английский язык, а затем посвятила несколько лет своей жизни его изданию. Когда я познакомился с Женей, она лежала в больнице и с трудом говорила после двух тяжелых инсультов, тем не менее на своем родном языке, немецком, она сумела рассказать мне очень много интересного.
Два человека скончались совершенно неожиданно за время моей работы над книгой. Первый — это Роберт Джонс, мой редактор в издательстве «Харпер Коллинз», заинтересованно и подолгу обсуждавший со мной будущую книгу. Моя благодарность ему безгранична. Второй — профессор Герхард Хёпп из Центра современного Востока в Берлине, пожалуй, единственный человек, который мог со знанием дела рассказать о деятельности Льва в Германии, ведь он интересовался положением мусульман в Третьем рейхе. За годы общения мы подружились и обменивались всяческими байками, а также полезной информацией за обильными прусскими обедами в забегаловках его родного города. Он всегда с огромным интересом спрашивал, когда же будет закончена моя книга, и мне ужасно жаль, что я писал слишком медленно, и он так и не дождался окончания работы.
Мне помогало огромное количество людей от Баку до Вены, и я хочу выразить всем огромную благодарность за гостеприимство, великодушие и приятную компанию. Особенно я хочу поблагодарить Алессандро Андреэ, Фуада Ахундова, Норму Браилов, баронессу Мирей фон Эренфельс-Абей, графиню Раймонду Гаэтани-Паттисон, Ноама Эрмона, Питера Мейера и Питера Вирэка. История написания книги началась с того, что мой старый друг Амир Фарман-Фарма пригласил меня в гости в Баку и настоял на том, чтобы я привез с собой экземпляр старого романа «Али и Нино» некоего Курбана Саида.
В издательских вопросах мне очень помогал Даниэль Менакер. Также благодарю Тину Бенетт за ее внимание и энтузиазм, Ноаха Строте за помощь в изучении сотен документов, а Джона Гласси за его неоценимую поддержку.
Искренне благодарю Фабрицио Андреэ, Лени и Марио Аттанасио, Франци Баумфельд, Анну Бальдинетти, Дэна Бора, Джин Бовер, Мартина Эрнста Буийса, Рича Конати, Ромоло Эрколино, Джорджо Фабре, Дэвида Фэйрмэна, Николетту Флатов-Рисполи, Леона Фридмана, Ингрид Фюлёп-Мнллер, Дебору Гэррисон, Клару Гловжевску, Басю Грохольску, Мюррея Холла, Стефани Хиггс, Терезу Киршнер-Мёгле, Рейнхарда Клинглера, Феликса Коха, Вальтера Лёвендаля-младшего, Дэвида Мэбботта, Ричарда Мёрфи, Эртогрула Османа, Питера Рииса, Дэвида Ремника, Стивена Сандерса, графа Франко Серсале, Дэвида Шина, капитана Брайана Шеппарда, Джона Спалека, Мелани Тернстром, Дэниэла Тисена, Адама Уотсона, Дороти Викенден и Дженет Вигал.
Благодарю также своих родных, а особенно мою жену Джулию за ее безграничное терпение и ценные советы во время работы над книгой, а также Люси и Диану за то, с каким нетерпением они ждали окончания моей работы.
Это одно из тех жизнеописаний, на фоне которых меркнут любые приключенческие романы. Перед вами биография Тома-Александра Дюма, отца и деда двух знаменитых писателей, жившего во времена Великой французской революции. Сын чернокожей рабыни и французского аристократа сделал головокружительную карьеру в армии, дослужившись до звания генерала. Революция вознесла его, но она же чуть не бросила его под нож гильотины. Он был близок Наполеону, командовал кавалерией в африканской кампании, пережил жесточайшее поражение, был заточен в крепость, чудом спасся, а перед смертью успел написать свою биографию и произвести на свет будущего классика мировой литературы.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
Алан Фридман рассказывает историю жизни миллиардера, магната, политика, который двадцать лет практически руководил Италией. Собирая материал для биографии Берлускони, Фридман полтора года тесно общался со своим героем, сделал серию видеоинтервью. О чем-то Берлускони умалчивает, что-то пытается представить в более выгодном для себя свете, однако факты часто говорят сами за себя. Начинал певцом на круизных лайнерах, стал риелтором, потом медиамагнатом, а затем человеком, двадцать лет определявшим политику Италии.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.